Смертельная белизна - Джоан Роулинг (2019)

Переступив через порог, Робин и еще человек десять-двенадцать вновь прибывших застали кучу народу. Каким образом в столь тесное жилище с кухонькой размером со шкаф и живопыркой-ванной поместилась такая толпа, не укладывалось в голове.

– Так, в комнате Хейли сейчас танцуют, там попросторней, туда тебя и подселим, – кричала Флик в ухо Робин, помогая ей проталкиваться к темному дверному проему.

В пространстве, освещаемом лишь двумя гирляндами китайских фонариков и яркими прямоугольниками смартфонов в руках владельцев, проверяющих сообщения или сидящих в соцсетях, уже висел густой запах конопли; вдоль стен не оставалось ни одного свободного места. В центре ухитрялись танцевать четыре девушки и один парень.

Когда глаза мало-помалу привыкли к полутьме, Робин различила геометрический остов двухъярусной кровати; наверху устроились несколько человек, пускавших по кругу самокрутку. Если напрячь зрение, за их спинами можно было рассмотреть радужный флаг ЛГБТ и постер с Тарой Торнтон из «Настоящей крови»[50].

Прикидывая, где здесь могли устроить тайник, Робин напомнила себе, что Джимми с Барклаем уже прочесали всю квартиру в безуспешных поисках листка, похищенного Флик у Чизуэлла. Не носит ли Флик эту бумажку на теле, промелькнуло в голове у Робин, хотя Джимми тоже должен был об этом подумать и, несмотря на общеизвестную сексуальную всеядность Флик, раньше других смог бы уговорить эту нимфоманку раздеться. Что касалось других возможностей, под покровом темноты Робин сумела бы незаметно пошарить под матрасами и коврами, но, конечно, не при таком скоплении народа.

– …Хейли найдем! – крикнула Флик в ухо Робин, всучив ей банку лагера, и они обе, выбравшись из этой комнаты, протиснулись в небольшую спальню Флик, которая казалась еще теснее из-за прикрепленных к потолку и стенам политических листовок и плакатов, в большинстве своем оранжевых – ОТПОРа – и черно-красных – Реальной социалистической партии. Поверх брошенного на пол тюфяка был расстелен огромный флаг Палестины.

Под одной-единственной лампочкой разместились пятеро. На тюфяке переплелись две девушки, темнокожая и светленькая; с ними беседовал развалившийся на полу коренастый, бородатый Дигби. У стены застенчиво жались двое подростков; склонившись друг к другу головами, они скручивали косяк, а сами исподтишка разглядывали женскую парочку.

– Хейли, – окликнула Флик, – это Бобби. Хочет к тебе подселиться вместо Лоры.

Лежавшие на тюфяке девушки разом оглянулись; отозвалась крашеная блондинка – рослая, сонная, стриженная почти под ноль.

– Я уже договорилась с Шенис, что въедет она, – отрезала блондинка и была вознаграждена поцелуем в шею от изящной чернокожей подруги, которую сжимала в объятиях.

– Бли-ин, – протянула Флик, поворачиваясь к Робин. – Облом. Извини уж.

– Ты-то при чем? – изобразив стойкость перед лицом невзгод, выговорила Робин.

Тут кто-то позвал из коридора:

– Флик! Джимми пришел.

– Принесли черти! – выпалила Флик, хотя Робин отчетливо различила на ее лице удовольствие. – Обожди-ка. – И нырнула в толпу.

Из другой комнаты теперь доносился рэп Джей-Зи: «Bougie Girl, grab her hand»[51].

Притворяясь, что ее заинтересовала беседа девушек с Дигби, Робин скользнула по стене на ламинатный пол и приложилась к пиву, а сама тайком изучала комнату Флик. К вечеринке здесь явно прибрались. Поскольку шкафа в комнате не было, вдоль стены тянулась стойка с верхней одеждой и немногочисленными платьями, а свитера и футболки ворохом громоздились в темном углу. На комоде выводок тряпичных кукол соседствовал с развалами косметики; в другом углу стояли транспаранты. Всю комнату наверняка обшарили Джимми и Барклай. Догадались они проверить под этими агитками или нет? К сожалению, у Робин так или иначе сейчас не было возможности заняться поисками.