Мир для его сиятельства. Записки начинающего феодала - Сергей Кусков

С носа драккара замахали в ответ. Пишу без кавычек «драккар» потому, что тут в принципе нет особого деления посудин на классы; все они имеют общий морско-речной класс и имеют в длину максимум метров пятьдесят. Лодьи, драккары, кнорры — что-то общее, среднее, обоюдоносое (куда гребёшь там и нос). И нет деления на боевые и торговые посудины. В общем, в отсутствие Средиземной лужи, плавучий транспорт тут развивался не особо, дорастя лишь до сиюминутного обслуживания континентальных речных торговых путей, а не для большегрузных перевалок огромного количества товаров, как у нас. А из реки в реку по водоразделам шастают крепко сложенные камрады, волоком перетягивающие суда из бассейна в бассейн. И там такая мафия, что моё Пуэбло с многотысячной конницей ничего не сделает — лучше в эту сферу не лезть.

— Говорят, на борту гости его сиятельства графа Пуэбло, просят разрешения сойти на берег, — перевёл сигнальщик.

— Спроси, кто.

Отрок снова замахал флажками. Через минуту замахали в ответ. Всего пять комбинаций.

— Варон, — перевёл отрок.

Сердце ёкнуло. Движуха началась. Большая движуха. И Магдалена тут не при чём, точнее она — лишь первое звено цепи.

— Пусть выходят на пирс. Только гости. Воинам оставаться на борту.

Сигнальщик засемафорил, а я начал спускаться. Сигизмунд с бойцами и примкнувшие к телохранам «трое друзей Олафа» — за мной. Стена щитов раздвинулась, мы вышли вперёд.

Их было пятеро. Оружие болталось на боку только двоих из них, трое — безоружные. При этом четверых я узнал.

— Свои. Расслабиться! — бросил Сигизмунду, раскрыл объятия и пошёл вперёд.

Первым обниматься со мной шагнул Гай Лукреций Варон, один из наследников Лукрециев, патрицианского рода из Таррагоны. По ходу это его корабль и его воины. Фигасе Лукреции богатые — это капец недёшево таскать за собой повсюду полсотни ушкуйников! А потому он тут условно главный. Затем тепло прижал к груди Хавьера Томбо, которому единственному доверял на все сто — за ним единственным не стояло ни одно государство ойкумены. После — Луидор Хоругвь — хоть и торгаш, но сословия военного. Вторым, как и Варон, подпоясавшийся мечом, был он. Ну и четвёртый ожидаемо — Никодим из Аквилеи.

— Всех собрал! — довольно бросил я Варону.

— Старался, — хмыкнул патриций. — А теперь, Рикардо, позволь представить тебе ещё одного члена нашего… Синдиката. — Он вытянул руку в сторону пятого, незнакомого мне сошедшего на пирс, человека в купеческом берете и толстых чёрных чулках. — Купец первой гильдии Альмадены, сеньор Фредерико Гонзалес… Из Альмадены.

Представляемый склонил голову.

* * *

Народовольцев отпустил домой, в особняк. Ибо сейчас снова не до них. Карма какая-то у местных крестьян, не быть освобождёнными. Я и гости забурились в таверну, где и до этого планировал позавтракать. И когда нам «выкатили поляну», приказал всем-всем, включая всех слуг, убраться подальше от заведения, естественно, щедро за это заплатив. Ну, чтоб не бузили. Почему это сделал? А чтоб не подслушивали. Средневековье же, спецтехники нет, но стены что тот картон, а на память тут люди не жалуются — потом запишут и передадут кому надо что подслушают.

— Ну, давайте, ругайте, — разрешил я, когда мы дружно расселись и выпили «за здоровье» и «за встречу» по полному кубку дрянно (какая была) «Южной принцессы». После чего слушал о себе много лестного. Хавьер Томбо сидел пунцовый, не в силах нападки компаньонов парировать. Когда мне это надоело, я поднял руку:

— Сеньоры, довольно. Я понял вашу мысль. Вы ни черта не смыслите в ведении экономических войн.

— Эко… Чего? — нахмурился Луидор.

— Войн. Торговых, — пояснил я.