Освободительный поход - Александр Михайловский, Александр Харников (2019)

– Ну хорошо, товарищи, Роммель так Роммель, – кивнул Вождь и перевел взгляд на митрополита Сергия, – а теперь давайте поговорим с гражданами епископами о том, каково будет место Русской православной церкви в Советском Союзе в структуре советского общества… Конечно, мы ценим то, что с первых же часов вражеского вторжения на территорию СССР Русская Православная Церковь оказала Советскому государству моральную поддержку, призвав верующих дать отпор напавшему на нас жестокому врагу. Разумеется, это не повод для того, чтобы опять, как это было до Революции, превращать церковь в одно из многочисленных министерств, но и оставлять ее сирой и гонимой тоже не гоже.

Верховный сделал паузу, чтобы сидящие перед ним осознали сказанное, после чего продолжил:

– Истина находится где-то посреди этих двух крайностей, и теперь, после многих лет, когда церковь и советское государство находились как бы в состоянии войны, становится важным найти для них наилучшую форму сосуществования в структуре советского общества. Причем речь идет не только о русской православной церкви и даже не только о ее других христианских церквях-сестрах. Принцип взаимодействия с государством должен быть одинаков для всех конфессий, традиционных для народов СССР. Необходимо сделать так, чтобы любая разрешенная религиозная организация не была чужеродным элементом в советском обществе и не вносила в него социального диссонанса. Тема, как говорил Владимир Ильич, архиважная и архинужная, особенно в тот момент, когда наш враг открыто устраивает черные мессы и творит массовые человеческие жертвоприношения.

– Гитлер не только ваш враг, – произнес в ответ митрополит Сергий, – он враг всего рода человеческого, человекоубивец и слуга Сатаны. На всех, кто хоть чем-нибудь помогает этому исчадию ада, наложена вечная анафема.

– Анафема это хорошо, – согласился Сталин, – особенно если она коснется тех священников и архиереев, которые полтора года назад встречали немецкие войска хлебом-солью, а теперь, убоявшись возмездия, убегают вместе с ними на запад. Учтите, что нашей разведке известно, что немецкие власти вынуждают таких деятелей открыто поклоняться своему арийскому богу и служить черные мессы, а тех, кто отказывается, отправляют на смерть в лагеря уничтожения.

– Анафема, – глухо ответил митрополит Московский и Коломенский, – касается и мирян, и бывших священнослужителей, презревших свой сан и пошедших на службу к Князю Тьмы. Гореть им в геенне огненной.

– Учтите, товарищи, – сказала Антонова, – что кроме опасности прямого и неприкрытого сатанизма, существуют еще и секты, то есть религиозные и псевдорелигиозные организации, которые преднамеренно стремятся внести в общество разброд и шатания. Некоторые из них действуют в интересах иностранных государств, и кроме духовной, несут опасность сепаратизма и террора по религиозным мотивам; другие самопроизвольно образуются вокруг юродивых, возомнивших себя пророками. Поэтому, несмотря на декларированную свободу совести, некоторым идеям и, скажем так, деструктивным вариантам известных и уважаемых вероучений, сразу лучше говорить твердое «нет». Но опасность появления деструктивных сект бывает особенно велика в те моменты, когда официальная церковь начинает погрязать в материальном, в роскошных роллс-ройсах, драгоценных облачениях, золотых часах и прочих признаках благополучия, разительных на фоне сермяжной бедности народных масс. При этом священнослужители зачастую забывают о своих духовных обязанностях окормлять народные массы, и на фоне их сытых лоснящихся рож проповеди о благе умеренности и смирения звучат как-то неубедительно. И тогда настает время ловцов душ человеческих, да и вообще разных проходимцев и шарлатанов, которые будут сулить страждущим небесное спасение исключительно членам своей секты, провозгласят войну за истинную веру или всеобщее счастье к завтрашнему дню.