Запрет на вмешательство - Макс Глебов (2019)

На этот раз ответ пришел почти сразу. Птичья перекличка успешно завершилась, Игнатов махнул мне рукой и, не скрываясь, зашагал к лагерю отряда.

– Все-таки добрались! – улыбнулся вышедший нам навстречу Щеглов. – А мы уже собирались уходить.

– Самое время, товарищ капитан, – усмехнулся в ответ Игнатов, – с восходом здесь станет очень неуютно. Нас гнал целый батальон, причем, если верить Нагулину, свежий, а не тот, который мы пощипали позавчера. Не знаю, чем мы заслужили такую честь, но немцы как с цепи сорвались.

– Мы провели разведку, – перешел на деловой тон капитан. – Наши закрепились на юге. До них семь-восемь километров, но чтобы туда попасть, надо преодолеть передний край противника. Правда, сплошного фронта нет. Немцы держат дороги, села и высоты. Между опорными пунктами днем все простреливается артиллерией и пулеметами, а ночью они пускают по дорогам сильные патрули. Наши пытаются атаковать в разных местах. Такое ощущение, что они готовятся к прорыву и пытаются нащупать слабые места в обороне противника.

Я знал обстановку куда лучше Щеглова. Котел вокруг шестой и двенадцатой армий захлопнулся окончательно, и вся контролируемая ими территория имела в поперечнике всего около десяти километров. Немцы полностью простреливали ее своей артиллерией и обрабатывали авиацией. Армии испытывали нехватку боеприпасов и продовольствия, и единственным разумным выходом из сложившийся ситуации являлся немедленный прорыв из котла. Но, видимо, командующие армиями не имели соответствующего приказа, а самостоятельно принять такое решение были пока не готовы.

– Через час мы выдвигаемся, – продолжил капитан, – используйте это время для отдыха – не думаю, что до выхода к передовой мы сможем позволить себе привалы.

Я, получил обратно свое тяжеленное «панцербюксе». Красноармейцы, вынужденные до нашего возвращения таскать на себе мое оружие, передали мне его с видимым облегчением. Девять оставшихся патронов я распределил между двумя прикрепленными к стволу коробами, почистил оружие и решил воспользоваться оставшимися до начала движения тридцатью минутами, чтобы немного поспать.

Использовать трофейный грузовик капитан не рискнул. Раскатывать на нем ночью по дорогам в немецком тылу действительно было бы полным безрассудством. Поэтому всю вторую половину ночи мы посвятили пешему маршу, периодически сменяя друг друга при переноске раненых. К моему удивлению за время нашего отсутствия ни один из них не умер, но их состояние ухудшилось, и жизни раненых прямо зависели от того, как скоро им будет оказана квалифицированная медицинская помощь.

Примерно за час до рассвета нам пришлось остановиться – впереди были немцы. Минут за двадцать до этого момента я предложил капитану отправить меня в головной дозор, и, помня о моей способности засекать противника по слуху, Щеглов согласился. В итоге остановились мы весьма своевременно. Перед нами лес плавно сходил на нет, и в зарослях кустарника перед пологим голым склоном невысокого холма заняли позицию немецкие минометчики. Место они выбрали удобное. Здесь им уже не мешали деревья, а находившийся перед позицией холм надежно прикрывал ее от огня красноармейцев. Вершину холма тоже контролировали немцы. Они вырыли там окопы и установили противотанковые пушки и пулеметы.

Похоже, командование противника не сомневалось в том, что с рассветом русские попробуют захватить село, расположенное в седловине между холмами, невдалеке от одного из которых мы и остановились. Через село шла единственная в ближайших окрестностях приличная дорога, столь необходимая для техники, которой у окруженных армий было еще довольно много. Немцы понимали, что попавшие в котел советские войска обязательно попытаются открыть себе путь на восток, и готовили им теплую встречу.