Как же они сейчас, интересно, наши раненные там, лодейный старшина Ивор, гончар Осип да плотник Вторак, все те, что остались на излечении у травницы Агафьи в Крестцах?

Крестцы. У травницы Агафьи.

В низкой избе – землянке у знахарки всё так же пахло травами и прелой соломой. В маленькое затянутое бычьим пузырём окошко, с улицы утопающей в снегу еле – еле просачивался тусклый свет.

На низких полатях застеленных сеном лежал один Ивор, лодейный старшина, получивший глубокую рану бедра в том памятном бою с ватагой Ворона.

Раны плотника Вторака да гончара Осипа уже почти зажили и не мешали им возиться на свежем воздухе во дворе, расчищая его от завалившего снегом бурана.

–Даа, нонче в этом годе совсем зима рано встала. Декабрь только начался, а мы уже и морозов да вьюги хватили-бубнил себе под нос, когда то крепкий боровичок Вторак, сталкивая с покрытой гнилой соломой крыши очередную лопату снега.

Худой и конопатый Осип, уже второй час, возившийся с очисткой занесённого сарайчика, с тоской на него поглядел и выдохнул.

– Откуда у тебя только силы берутся Вторак. Вроде, так же как и мы голодаешь, а всё вон медведем лопату ворочаешь.

– Может тебя совсем не кормить. Ты нам с Ивором тогда на ужин свои рыбьи бошки отдавай. С тебя всё равно не убудет, а нам всё каким-никаким подспорьем будет.

–Но но, ты на чужой то каравай – свой роток не разевай!– вскинулся Вторак, спустившись вниз и тяжело дыша. Нет у меня сил уже. Это я просто киснуть себе не даю как ты вон!

– Да и был бы этот каравай вообще. Больше месяца уже жрать нечего. Эдак, скоро можно будет и ноги протянуть. Уж лучше бы, как нибудь потихонечку со своими артельными домой ушёл.

–Да кто ж знал то, что так будет, безнадёжно махнул рукой гончар. Если бы этот гад ползучий Жердей не запугал погостных еду Агафье не продавать, мы бы сейчас как у Христа за пазухой тут жили. В достатке ведь артельный старшина, её деньгами ссудил да припасами.

–То даа…протянул Вторак, эх знал бы ты, как мы вдосталь у Сотника дичины, рыбы и каш разварных на козьем масле ели! Вот ведь где жизнь то была! Ничего для работных мужиков Андрей Иванович не жалел.

Но ничего! Отольются наши страдания Жердею! Лишь бы до прихода своих, как ни будь дотянуть бы и не сдохнуть!

Положение оставленных на лечении у травницы раненых было действительно тяжёлым. Еды достать было очень сложно. Хозяин постоялого двора запугал со своими звероподобными вышибалами всё погостье во главе с самим старостой, запрещая продавать еду бабке Агафье. И держались они теперь только за счёт тайной помощи нескольких добрых людей, что подкармливали их тайком, рискуя. Да небольшим подспорьем было молоко козы Травки и изредко несли яйца в сарайке три хохлатых несушки.

Но этого конечно было мало для требующего пищу и восстанавливающегося от ран организма взрослых мужиков.

У покосившегося забора, с улицы, показалась Агафья, что с утра ходила что-нибудь раздобыть на ужин. Мастеровые с надеждой вглядывались в её лицо. И таяла она, видя чёрные круги под глазами и тоску в глазах поникшей лекарши.

–Заходите в дом ребята, берегите силы, хватит вам на сегодня уже тут толочься. Зря я сегодня сходила. Бояться помогать нам погостные после того как эти нехристи покалечили промысловика Родьку, что с его женой Мироньей помогали нам хоть как то держаться. Даже и не знаю, как нам теперь быть дальше.

Уныние и тоска повисли в землянке.

На ужин была мутная похлёбка из вываренных до кашицы старых рыбьих голов. Да по малой канопке разведённого с кипятком козьего молока.

И уже пораньше, чтобы не тратить силы, все забылись в тяжёлом и мрачном сне.

–Увели, увели! Конец нам! Разбудил с серым рассветом истошный крик Агафьи.

Все вскочили, сполошно хватаясь за топоры и копья.

–Что случилось там, объясни толком!? – закричал Осип.