Страсти и скорби Жозефины Богарне - Сандра Галланд (2018)

— Они разбежались, завидев моего лакея, — ответил он с самодовольной улыбкой.

— Бонапарт сегодня в Удине, в штабе австрийской делегации, — сказала я. Встречи проходят то в Удине (и Бонапарт едет туда), то в Пассариано (тогда сюда приезжают австрийцы). — Он ждал вашего визита.

Это ложь. Бонапарт убежден, что секретарь Барраса прислан шпионить.

По широкой каменной лестнице сбежала Лизетт — так быстро, что юбки позади вздулись парусом.

— Приехали из Парижа? Есть новости? Почта? — Раскрасневшаяся, она резко остановилась перед нами.

В ней столько энергии! Я даже заулыбалась.

— Сначала надо предложить гостю закуски, Лизетт, а уж потом станем допрашивать.

И тут мы узнали новость: Лазар Гош мертв.

Я оставила Бото. Эжен, я знала, занимался сейчас на арене верховой ездой. В конюшне было темно, прохладно, пахло навозом. Две лошади в своих стойлах, жуя, обернулись посмотреть на меня.

Мальчик-конюх вскочил с кучи сена.

— Синьора!

— Ми диспьяче. Извини. Нон импорта. Неважно.

С конной арены донесся чей-то крик. Я толкнула тяжелую дверь; Эжен скакал по кругу на вороной лошади с блестящим от пота лицом, вся лошадь в пене. Учитель верховой езды стоял в центре круга.

— Не отрывайте ноги от крупа! — кричал он. — Большие пальцы вверх снаружи от повода!

Я присела на скамью. Эжен выехал в середину арены, обернулся к учителю. Заметил меня и просиял. Учитель повернулся ко мне и низко поклонился.

— Мы закончили, мадам генеральша!

— С удовольствием наблюдала ваше занятие, гражданин. — Я с ужасом думала, как бы сообщить Эжену чудовищную новость.

Он сел рядом со мной.

— Ты видела этот поворот направо? — Он раскраснелся, волосы взмокли от пота.

— Да, и ты выполнил его в точности, как нужно, — поднялась я. — Пройдемся по саду?

Он потянул меня за руку.

— Мам, что случилось?

Я обвела взглядом пустующую арену.

— Грустная новость, — сказала я, снова садясь. — У твоей сестры, тетушки Дезире и маркиза все в порядке, — успокоила я сына, видя, как он весь напрягся в ожидании. — Новость касается генерала Гоша, Эжен. — Я сцепила руки. — Он… его больше нет с нами. — Подбородок у меня задрожал, несмотря на то что я твердо решила не плакать.

Эжен долго смотрел на меня, не понимая.

— Он погиб? В сражении? — наконец произнес он.

— Нет, умер в своей постели. От инфекции в легких. — Я нашла носовой платок. — Чахотка, — дрожащим голосом сказала я и вздохнула с превеликой осторожностью. Мне не пристало рыдать.

Эжен наклонился, опираясь о колени, и ударил стеком по скамье перед собой.

— Умер в своей постели? — Он бросил стек и выпрямился. По его лицу пошли красные пятна.

— Эжен, я хотела, чтобы ты…

Он стал подниматься по деревянной лестнице, по арене разносилось эхо шагов. Я хотела пойти за ним, но остановила себя. Ему нужно было побыть одному.

Сейчас поздно. Темно, у меня горит единственная свеча, которая, разгораясь, все сильнее освещает комнату. Я сижу в гостиной за столом с мраморной столешницей, кутаясь в стеганое покрывало. Слышу, как храпит слуга, как кто-то пьяный поет во дворе. В унисон им квакают лягушки. Не могу помешать мыслям течь своим чередом, но все они приводят к Лазару. Я не в силах поверить тому, что мне сказали: бравый солдат умер в собственной постели, ему не досталась героическая смерть на поле битвы.

Слезы все текут. Когда мне можно будет погоревать? Где? Я не смею. Весь вечер Бонапарт следит за мной, смотрит в мои покрасневшие глаза, ловит грустные улыбки.

Даже если женская правда остается тайной, в ночи она дает о себе знать.