Страсти и скорби Жозефины Богарне - Сандра Галланд (2018)

Когда меня повернули, я ощутила острую боль — говорят, я жутко кричала. Затем почувствовала что-то теплое и влажное на коже, запах крови и шерсти (расторопный слуга догадался зарезать ягненка и обернуть меня еще теплой шкурой). Затем началось лечение: клизмы и души, ванны, пиявки, кровопускания и настои. Я твердо решила поправиться хотя бы для того, чтобы скорее покончить со всем этим!

Гортензия — само участие (хотя, боюсь, ей скучно).

— Люблю тебя, — сказала я ей сегодня утром, когда она возила меня в инвалидной коляске. — Что бы со мной ни случилось, не хочу быть тебе в тягость.

Она склонилась под колясочный козырек от солнца и поцеловала меня в щеку:

— Ты снова будешь ходить, мама!

Эта пронзительная нежность, возникшая между нами, почти окупает мои страдания.

10 июля

Меня донимает ужасная боль, а я уж было уверилась, что иду на поправку. Меня одолевает ощущение безнадежности. Прошло уже двадцать дней, а я все еще не могу стоять.

9 мессидора,[107]Люксембургский дворец

Дорогой друг, хочу, чтобы Вы узнали первой: Бонапарт уклонился от встречи с кораблями Нельсона и взял Мальту — невероятная удача!

Дядюшка Баррас

16 июля

Ходила целых три минуты. Терпела простреливающую боль.

17 июля, Париж

Уважаемая сестра!

Понимаю, что сорок тысяч в год означает три тысячи триста тридцать три франка в месяц. Однако надо принять во внимание стоимость ведения дел.

Возвращаю доктору Мартинэ счета, выставленные им за лечение со времени Вашего падения. Я сообщил ему, что все расходы, понесенные во время лечения от бесплодия, как бы непредвиденны и срочны ни были, подлежат уплате Вами. Семейный трест Бонапартов за них расплачиваться не обязан.

С наилучшими пожеланиями, Жозеф Бонапарт

18 июля, Ла-Шомьер

Дорогая, Вы бы видели вчерашний парад: восемьдесят фургонов, груженных изящнейшими произведениями искусства Италии, торжественно провезли в Лувр. На каждом из огромных ящиков есть табличка с перечислением его содержимого, а это полотна Рафаэля, Тициана, Доменикино, Гверчино. Этого оказалось достаточно для того, чтобы даже самые некультурные из нас почти попадали в обмороки. Венцом всего, разумеется, были четыре лошади святого Марка из Венеции.

Естественно, директора не потрудились воздать должное Вашему мужу за доставку таких замечательных трофеев в Париж. О, простите, точнее сказать — за «освобождение работ гениев». В Париже, по крайней мере, статую Аполлона можно будет видеть без глупого фигового листка. Что же тогда назвать освобождением, как не этот триумф естества?!

Ваша любящая подруга Тереза

4 августа, Люксембургский дворец

Дорогой друг, одержаны первые победы в Египте! Одна — при Эль-Раманьехе, другая — при Хебрейсе и, наконец, заключительный удар: решающая победа над мамлюками под Каиром (мы назвали ее Битвой при пирамидах).

Знаю, что Вы разочарованы редкими письмами из Египта. Потерпите немного. К сожалению, англичане обыскивают все суда, посылаемые Бонапартом в нашем направлении. Есть определенное очарование в таких отношениях: мы захватываем их суда, читаем их почту, они отвечают тем же. Если бы только их письма не были так скучны!

Что касается денежных дел, Вам будет интересно узнать, что генерал Брюн приехал в Париж из самого Милана, чтобы пожаловаться на крючкотворство тамошних правительственных чиновников, а также на «бесстыдное расхищение», в котором повинны Ваша очаровательная невестка Паулина Бонапарт и ее сообщник-муж, не менее жадный генерал Виктор Леклерк.

Однако пока генерал Брюн не вернулся в Милан, мне удалось перемолвиться с ним парой слов насчет контракта «Боден компани». Ничтожного намека на то, что мы в долгу не останемся, было достаточно, чтобы привести его в приятное расположение духа. Ах, этих добродетельных республиканцев подкупить проще всего!