Страсти и скорби Жозефины Богарне - Сандра Галланд (2018)

Настроение располагало к доверительной беседе, и я отважилась задать давно мучивший меня вопрос:

— Бонапарт, что если?.. Что если у нас не будет ребенка?

Ночную тишину разорвал жалобный крик совы.

— Не стоит терять надежду, — с нежностью ответил он. — Судьба уже благословила нас во многих отношениях.

Меня, безусловно, благословила. Так же, как Гортензию и Эжена — моих детей, лишившихся отца.

— Это вы благословили нас, — сказала я то, что думала.

«Я так желаю!» — часто повторяет Бонапарт.

О, если бы исполнилось его желание о нашем общем ребенке!

6 марта

Вечером после оперного спектакля Бонапарту бросила букетик девушка в открытом платье и соломенной шляпке с голубыми лентами.

— Позвольте, я подержу цветы, — предложила я.

В букете я обнаружила записку, приглашавшую первого консула на свидание. Записка, конечно, полетела в огонь. Кажется, едва ли не ежедневно Бонапарт получает приглашения от юных девиц, которым не терпится пожертвовать девственность «спасителю Франции».

7 марта

Уже по тому, как Бонапарт швырнул свою потертую треуголку через всю комнату, я поняла, что он принес плохие новости.

— На мое предложение о перемирии ответили отказом, — сообщил он таким тоном, как будто потерпел поражение. Шляпа перелетела через кресло и упала на ковер, напугав трех мопсов, спавших на подушке у камина.

— Опять?

— Отказались даже рассматривать его, — Бонапарт плюхнулся в пуховое кресло, из которого вылетели два перышка. — Не захотели даже обсуждать.

Щека у него подергивалась.

— Pacet nolo quia infida, — с английским акцентом процитировал он.

— Это англичане так говорят? — Я отняла шляпу Бонапарта у мопсов.

— Латынь. «Не хочу мира с… неверными»? — медленно перевела Гортензия, отрываясь от наброска углем, над которым работала. Она убрала с глаз локон льняного цвета, оставив у себя на лбу черную полоску.

— Мы что же, «неверные»? — в негодовании спросила я.

Бонапарт поднялся и принялся ходить взад и вперед, сцепив руки за спиной.

— Британцы секут своих солдат, но при этом обвиняют нас в жестокости. Они нарушают международные соглашения — и обвиняют нас в беззаконии. Они платят всем роялистским государствам Европы за то, чтобы те воевали с нами, — и нас же обвиняют в разжигании войны. Если они не хотят войны, почему не пытаются прекратить ее?

— Папа, не сдавайся! — пылко сказала Гортензия. Я с горечью подумала, что моя дочь никогда не жила при мире. Бывали ли вообще такие времена, когда Франция не находилась в состоянии войны с Англией?

— Никогда не сдамся, — отрезал Бонапарт с апломбом, тем самым, который вдохновлял на победы его солдат.

9 марта, Мальмезон, четвертая годовщина свадьбы

Все утро провели в постели. Оптимизм Бонапарта по поводу зачатия ребенка лишь удручает меня. Всякий раз при соитии он дает имя ребенку — мальчику, разумеется. Этим утром он нарек его Жери. Наполеон Жери Бонапарт. На прошлой неделе был Жан. Кто будет сегодня вечером? Жак? Бенуа? Донасьен?

Я поддерживаю игру, но уже понимаю, что не смогу забеременеть. Несколько месяцев назад у меня было что-то вроде месячных, но с тех пор они больше не повторялись, хоть я и принимаю целый ворох лечебных снадобий: настойку сенны, сваренный в пиве кирказон,[125] сироп можжевельника, порошок алоэ с железом — их горький вкус и меня саму наполняет горечью.

В тот же день, в девятом часу вечера

Бонапарт потянул за шнурок маленького шелкового мешочка, пытаясь развязать его.

— Черт! — выругался он и, не утерпев, разрезал ткань ножом и вытряхнул содержимое на обеденный стол. Среди грязного фарфора, куриных костей, полупустых тарелок с горошком, сливовым пудингом и канапе с печенью трески засверкал огромный бриллиант. — Безделица по случаю годовщины, — пояснил Бонапарт, толкая камень ко мне, будто игрушку.