Страсти и скорби Жозефины Богарне - Сандра Галланд (2018)

18 апреля, Париж, пасхальное воскресенье

Снова в Париже звонят церковные колокола. Что за славный звук!

Бонапарт распахнул створчатые окна и встал на подоконник в ночной рубашке, как бы вдыхая звон Эммануэля — большого колокола Нотр-Дама, молчавшего… сколько же? Десять лет?

Наши утренние грезы прервал пушечный залп, от которого затрепетали оконные стекла (и мое сердце).

— У меня есть все, о чем я мечтал, — торжественно произнес Бонапарт. — Мир с Англией, мир с церковью… Вот если бы только…

«Если бы только у нас был ребенок», — закончила я про себя.

4 июня, Париж

Сегодня была в опере, слушала «Гекубу». Бонапарта встретили бурными аплодисментами. Когда Приам сказал Ахиллесу: «Ты претворяешь в жизнь надежды народа!», я уж решила, стены не выдержат, — так все закричали. Публика потребовала, чтобы эти слова повторили несколько раз.

Подобные восторги нередки, но сегодня народная любовь переполнила меня до отказа. И напугала, признаться, ведь… к чему это приведет?

10 июня, Мальмезон, прекрасный летний день

Тереза подняла вуаль из белого муслина, прикрепленную к венку из роз.

— Развод с Тальеном вступил в силу, поэтому я одеваюсь как девица, — объявила она. — Но что такое? — спросила Тереза, пристально вглядываясь в мои глаза.

Я растерялась, но с кем еще я могла поговорить по душам?

— Народ так благодарен, что даст Бонапарту все, чего он ни пожелает.

— Весь мир! Но и этого будет мало, ведь он столько сделал для нас.

Она засмеялась, увидев, что я изменилась в лице. Уж я-то знаю, что Тереза не склонна льстить.

— Не делайте удивленное лицо. Я не хуже других вижу, что вашему мужу удалось невозможное. Подумать только, каким дураком он казался при нашей первой встрече! Помните, как мы смеялись над его тонкими ногами, похожими на зубочистки? А эти большие пахучие сапоги? А, ну вот и вы смеетесь. Так скажите же, чего вы боитесь? Чего такого особенного он может попросить?

— Говорят, он хочет быть пожизненным первым консулом…

— Конечно. И все проголосуют «за»!

— …с правом назвать преемника.

— Об этом я не слыхала.

— И чем тогда он будет отличаться от короля? Иногда меня беспокоит, что, стремясь добиться легитимности в глазах народа, мы скатываемся к тому, против чего так усердно боролись.

— Решат голосованием, так или иначе. Пусть народ определится, чего он хочет. И если бы Бонапарта избрали королем, это был бы «гражданин-король».

— Знаю-знаю, — вздохнула я, — но некоторые уже поговаривают, что права назвать преемника недостаточно, должность должна быть наследуемой. В частности, его братья настаивают, чтобы кто-то из них стал наследником.

— Ах, теперь понимаю. У вас с Бонапартом нет детей…

— Я начинаю думать, что никогда и не будет.

— А вы пробовали?..

— Все пробовала!

Отказывалась от животной пищи и спиртного. Принимала настойку сенны, эпсомские соли и другие слабительные. Мне даже прикладывали пиявки к вискам!

— Скоро поеду в Пломбьер на лечение, но, боюсь…

Тереза накрыла мою руку своей:

— Дорогая, надо верить!

2 июля, Пломбьер

Доктор, лечащий водами, полон надежд:

— От вод вам становится плохо. Это хороший знак!

7 июля, Пломбьер, жарко

Настоящее чудо: у меня какое-то подобие месячных!

— Немедленно возвращайтесь в Париж, — сказал доктор и прописал укрепляющие средства. — У вас должны быть регулярные половые отношения, и после соития не двигайтесь, а под бедра подкладывайте подушку — часа на два хотя бы.

Укладываю вещи.

14 июля, День взятия Бастилии, Париж

В воздухе Парижа витает дух язычества: сегодня дюжина девушек, получивших приданое от городских властей, обвенчались с солдатами на банкете в честь взятия Бастилии. Бонапарт прекрасно выглядел в своем лионском сюртуке из малинового атласа с золотыми кружевами.