Страсти и скорби Жозефины Богарне - Сандра Галланд (2018)

Сегодня утром, перед мессой, Бонапарт сказал мне так тихо, что я едва расслышала:

— Арестовали герцога Энгиенского.

— Но разве он не в Германии? — удивилась я.

— Какое это имеет значение? Важно только то, что он обвиняется в заговоре с целью убийства.

Во время долгой дороги в Мальмезон меня прорвало, и я рассказала Клари об аресте герцога Энгиенского.

— Арестован за что, мадам? — Расплакавшись, она призналась, что в юности хранила гравюру с портретом герцога в потайном месте под матрасом.

— По-моему, его собираются судить за причастность к заговору.

— Но он не может быть виновен!

— Тогда его признают невиновным и отпустят? — предположила я.

Клари очень разволновалась, и я поняла, что зря рассказала ей. Она молода и не искушена в искусстве обманывать.

— Бонапарту не следует знать, что вы в курсе, — предостерегла я, когда наша карета въезжала в ворота Мальмезона.

— Что вы, мадам, я… никогда!

— И вы должны постараться перестать плакать, — сказала я, с улыбкой протягивая ей свой носовой платок.

— Да, мадам, — всхлипнула Клари.

19 марта, День святого Иосифа

— Женщины в таких делах ничего не смыслят!

— Бонапарт, я не могу молчать.

Все мои попытки добиться, чтобы муж меня выслушал, ни к чему не привели.

— Если сейчас не действовать решительно, придется искать заговорщиков, одного отправить в изгнание, другого бросить в тюрьму, — и так без конца. Этого вы добиваетесь? Вы забываете, что Бурбоны сеют смуту во Франции. Это они хотят убить меня!

— Но что если герцог Энгиенский невиновен? Генерала Моро арестовали больше месяца назад. Если герцог Энгиенский участвует в заговоре, разве стал бы он оставаться в Эттенхайме? Слуги Кадудаля показали, что загадочный «принц» тучен. А герцог Энгиенский, говорят, худощав.

— Есть доказательства!

— Но, Бонапарт, даже если он виноват, если его осудят, — казнят, как я опасаюсь, — вся Европа поднимется против вас. Знаете, как говорят в народе? «Пятно королевской крови не смыть».

— Вы предпочтете, чтобы меня убили? — Он сцепил за спиной пальцы. — Я должен показать Бурбонам, с кем они имеют дело. Пусть ощутят вкус террора, который по их милости уже ощутил я. Пусть знают: со мною шутки плохи.

20 марта, восемь часов утра

Я осматривала сады, когда заметила идущего между клумбами Бонапарта. При этом он яростно жестикулировал, будто споря сам с собой.

Каким маленьким он показался мне среди роз!

Когда-то я так и называла его в своих мыслях — «малыш Бонапарт», — прежде чем он стал великаном в наших глазах и сердцах.

21 марта

Сегодня утром шла к кабинету Бонапарта, чтобы передать ему обычные прошения, как вдруг услышала гневный вопль мужа:

— Что за чушь вы несете? Разве он не получил моего письма?

Не смея вздохнуть, я остановилась перед дверью. Тот, кто был с ним в кабинете, что-то сказал и прокашлялся. По голосу похоже на Савари, адъютанта Бонапарта.

— Я встретил его по дороге сюда, — сказал он. Да, точно Савари. — Он получил ваше письмо только сегодня утром. — Снова этот надрывный кашель. — Когда было уже поздно.

Что он имеет в виду?

— Как сегодня утром? Я передал вам письмо вчера вечером, с указанием срочно доставить префекту полиции!

— Я отдал его лакею.

— Но я приказал отдать ему в руки! Вы хоть понимаете, что наделали?

У себя за спиной я услышала приближающиеся шаги — кто-то из телохранителей.

— Желаете поговорить с первым консулом, мадам Жозефина? — спросил Гуго, выдавая мое присутствие.

К двери подошел Бонапарт.

— Жозефина… — Он был бледен.

— Вы свободны, — холодно бросил он через плечо, обращаясь к Савари. Адъютант поспешно проскользнул между нами и вышел.

— Войдите, мне надо кое-что вам сказать.

Я опустилась в деревянное кресло.

— Герцога Энгиенского казнили.[138]