Страсти и скорби Жозефины Богарне - Сандра Галланд (2018)

Он сдвинул назад ночной колпак и повернулся ко мне.

— Вы чудесно выглядите в лунном свете.

— Хотите поговорить об этом сейчас?

— Я не в настроении разговаривать, — сказал он, прижавшись ко мне. — Так что вы хотели обсудить?

— Ох… — Откровенно говоря, мне не хотелось это обсуждать.

— Ах, это! — понял он.

Я кивнула, уткнувшись ему в плечо. Бонапарт был весь в поту, от него пахло лимоном.

— Вам следует знать, что я настаиваю на праве усыновления, — мягко сказал он, поглаживая мне щеку.

Я отодвинулась.

— Это значит, вы сможете усыновить будущего наследника? — Разумеется, моя первая мысль была об Эжене.

— В жилах ребенка должна течь кровь Бонапартов, это будет сын одного из моих братьев.

— Маленький Наполеон? — спросила я, улыбаясь.

— Придвиньтесь ближе, — протянул он ко мне руку.

7 апреля

Сегодня утром с удивлением увидела, что наш двор полон всадников в военной форме.

— Бонапарт, к чему такой многочисленный эскорт? — И все в ливреях, даже пажи. Вероятно, я что-то неправильно поняла… — Разве мы не просто едем проведать Луи с Гортензией?

— Это официальный визит, — объяснил он, потянув себя за кружевную гофрированную манжету.

Гортензия спустилась по лестнице встречать нас, держа на руках Маленького Наполеона.

— Тебе не стоит так сбегать по лестнице! — сказала я, хотя и обещала себе перестать давать ей советы. Моя дочь теперь на третьем месяце, живот только начал расти.

— Что такое происходит? — Гортензия быстро поцеловала нас обоих. — Сегодня военный парад?

— Нонан! — закричал Маленький Наполеон своему дяде, извиваясь, чтобы его опустили на пол.

Бонапарт взял мальчика у Гортензии и перевернул вниз головой, отчего тот завизжал.

— Осторожно, Бонапарт!

— Еще! — потребовал малыш, заливаясь смехом.

Убрав прядь волос под чепец, Гортензия выглянула во двор:

— Ты только посмотри на этих солдат!

— Наверное, надо было заранее предупредить. Ты еще пишешь? — спросила я. Неделю назад дочь начала портрет Эжена.

Гортензия провела длинными ногтями с маникюром по своему платью.

— Писала, пока мой сладенький спал.

— Нет! — запротестовал малыш, засунув пальцы в рот.

— Не сейчас, — успокоила его поцелуем Гортензия.

— Где Луи? — спросил Бонапарт, позволив няне забрать у него племянника.

— Уехал. Не знаю куда, сказал только, что ненадолго.

— Может быть, подождем? — предложила я.

— Я буду в саду, — угрюмо ответил Бонапарт.

— Мам, что все это значит? — Гортензия провела меня в гостиную, предложив сесть рядом с собой на диван.

Она не интересовалась политикой, но ведь и для меня было темным лесом многое из того, в чем разбиралась она.

— Ты знаешь, что предложена новая конституция?

Она кивнула.

— Гражданский кодекс?[139]

— Да, это важная ее часть, но там еще много всего. — Я замолчала, не зная, как объяснить. — Как тебе известно, этот последний заговор заставил всех озаботиться безопасностью Бонапарта и, как следствие, государства. Наши враги воображают: если убить Бонапарта, падет и вся Французская республика.

Следит ли она за тем, что я говорю? Я взяла дочь за руку.

— Однако, если действует система наследования титула, государство выстоит.

— Я думала, ты против, мам?

— Да, была против, но теперь поняла необходимость этой меры. Надо прекратить попытки покушений на жизнь Бонапарта.

— Но что хорошего в наследовании титула, если у вас с папой нет наследника? — Дочь прикусила губу, — видимо, испугалась, что обидела меня.

— Бонапарт будет настаивать на получении права усыновления.

— Эжена?

— Легитимный усыновленный наследник должен быть Бонапартом.

Дочь вдруг насторожилась. Я виновато улыбнулась.

— Бонапарт хотел бы усыновить маленького Наполеона и сделать его своим преемником.