Смерть Ахиллеса - Борис Акунин (2000)

Ахимас расстегнул крахмальный воротничок – что-то дышать стало трудно.

Ровным голосом произнес:

– Честное купеческое. Итак, мадемуазель, до завтра.

7

В гостинице Ахимаса дожидался нарочный с депешей из Петербурга.

«Взял месячный отпуск и выехал поездом в Москву. Завтра прибывает в пять пополудни. Остановится в гостинице „Дюссо“, Театральный проезд, в нумере 47. Сопровождают семь офицеров и камердинер. Ваше вознаграждение в коричневом портфеле. Первая встреча назначена на пятницу в 10 утра с командующим Петербургским округом Ганецким. Напоминаю, что эта встреча нежелательна. NN».

* * *

24 июня, в четверг, Ахимас, одетый в полосатую визитку, с набриолиненным пробором и в соломенном канотье, с самого утра крутился в вестибюле «Дюссо». Успел наладить деловые отношения с портье, швейцаром и уборщиком, который обслуживал крыло, предназначенное для высокого гостя. Налаживанию отношений способствовали два обстоятельства: во-первых, карточка корреспондента «Московских губернских ведомостей», доставленная от господина Немо, а во-вторых, щедрая подмазка (портье получил четвертную, швейцар десятку, уборщик трешницу). Самой полезной инвестицией оказалась именно трешница – уборщик тайком провел репортера в 47-ой.

Ахимас поахал на роскошную обстановку, посмотрел, куда выходят окна (во двор, в сторону Рождественки, очень хорошо), обратил внимание на несгораемый шкаф, встроенный в стену спальни. Это тоже было удачно – не придется переворачивать все вверх дном в поисках денег. Портфель, разумеется, будет лежать в сейфе, а замок самый что ни на есть обычный, бельгийский «Ван-Липпен», пять минут возни. В благодарность за услугу корреспондент «Московских ведомостей» дал уборщику еще полтинник, да так неудачно, что монета выпала и закатилась под диван. Пока малый ползал на карачках, Ахимас поколдовал над шпингалетом боковой створки окна: подвинул так, чтобы еле-еле держался. Чуть снаружи подтолкнуть, и окно раскроется.

В половине шестого Ахимас с репортерским блокнотом в руке стоял у входа в толпе корреспондентов и зевак, наблюдая приезд великого человека. Когда Соболев в белом мундире вышел из кареты, в толпе попытались крикнуть «ура», но герой глянул на москвичей так сердито, а адъютанты замахали так отчаянно, что овация скисла, толком не развернувшись.

Белый Генерал показался Ахимасу удивительно похожим на сома: набыченный лоб, глаза чуть навыкате, длинные усы и широкие бакенбарды вразлет, несколько напоминающие жабры. Но нет, сом ленив и добродушен, а этот повел вокруг таким стальным взглядом, что Ахимас немедленно перевел объект в разряд крупных Морских хищников. Рыба-молот, никак не меньше.

Впереди плыла рыба-лоцман, бравый есаул, свирепо рассекавший толпу взмахами белых перчаток. По обе стороны от генерала шли по трое офицеров. Замыкал шествие камердинер, который, однако же, от дверей повернул обратно к экипажу и стал руководить разгрузкой багажа.

Ахимас успел заметить, что Соболев несет в.руке большой и, кажется, довольно тяжелый портфель телячьей кожи. Комично: объект сам притащил гонорар за свое устранение.

Корреспонденты бросились за героем в вестибюль, надеясь хоть чем-то поживиться – задать вопросец, усмотреть какую-нибудь детальку. Ахимас же повел себя иначе. Он неспешно приблизился к камердинеру и уважительно покашлял, как бы объявляя о своем присутствии. Однако с расспросами не лез, ждал, пока обратят внимание.

Камердинер – старый, обрюзгший, с сердитыми седыми бровями (Ахимас знал всю его биографию, привычки и слабости, включая пагубную предрасположенность к утреннему похмелению) – недовольно покосился на ферта в соломенной шляпе, но деликатность оценил и милостиво повернулся вполоборота.