Правда о деле Гарри Квеберта - Жоэль Диккер (2014)

— А кто этот враг?

— Сроки договора. Знаете, что означает срок?

— Нет.

— Это значит, что ваш мозг, своенравный по определению, должен выдавать продукцию за время, установленное не вами. Как будто вы курьер и ваш хозяин требует от вас прибыть в такое-то место точно в назначенный час: разбирайтесь как хотите, не важно, застряли вы в пробке или вам прокололи покрышку. Опоздать нельзя, иначе вам конец. Ровно то же самое со сроками, которые назначит вам издатель. Издатель для вас — и жена, и хозяин: без него вы никто, но все равно его ненавидите. Главное, Маркус, соблюдайте сроки. Но если можете позволить себе такую роскошь, срывайте их. Это куда как увлекательнее.

Тамара Куинн сама призналась мне, что украла у Гарри листок, на следующий день после нашей беседы в «Кларксе». Меня заинтриговал ее рассказ, и я решился сходить к ней домой и порасспрашивать еще. Она приняла меня в гостиной, страшно возбужденная тем, что привлекла мое внимание. Я упомянул ее заявление полиции двухнедельной давности и спросил, откуда она узнала об отношениях Гарри и Нолы. Тогда-то она и поведала о своем визите в Гусиную бухту в воскресенье вечером, после обеда в саду.

— Эта записка, что я нашла у него на столе, это была такая мерзость! Гадости про малышку Нолу!

По тому, как она говорила, я понял: ей ни разу не приходила в голову мысль, что у Гарри с Нолой мог быть роман.

— Вы никогда не допускали, что они могли любить друг друга? — спросил я.

— Любить друг друга? Ну знаете, не говорите глупости. Квеберт — явный извращенец, вот и все. Даже на секунду не могу себе представить, чтобы Нола могла отвечать на его приставания. Один Бог знает, сколько ей пришлось от него вытерпеть… Бедная девочка.

— А потом? Что вы сделали с листком?

— Унесла с собой.

— С какой целью?

— Навредить Квеберту. Я хотела посадить его в тюрьму.

— Вы кому-нибудь говорили про этот листок?

— Конечно!

— Кому?

— Шефу Пратту. Через пару дней после того, как его нашла.

— Только ему?

— Многим говорила, после того как Нола пропала. Полиция должна была знать, что Квеберт — это след.

— Значит, если я правильно понимаю, вы узнаёте, что Гарри Квеберт влюблен в Нолу, и никому не говорите до того самого момента, когда девочка исчезает, то есть два месяца спустя?

— Да, так.

— Миссис Куинн, — сказал я. — Насколько я вас знаю, мне непонятно, почему вы сразу не воспользовались своим открытием, чтобы навредить Гарри, ведь он, в конце концов, скверно обошелся с вами, не пришел на ваш обед… Я имею в виду, не в обиду вам будь сказано, что в вашем характере было бы скорее развесить этот листок по всему городу или разбросать по почтовым ящикам соседей.

Она опустила глаза:

— Значит, вы не понимаете? Мне было так стыдно. Так стыдно! Гарри Квеберт, великий писатель из Нью-Йорка, отверг мою дочь ради пятнадцатилетней девочки. Мою дочь! Каково мне было, как вы думаете? Такое унижение! Такое унижение! Я пустила слух, что у Дженни с Гарри все прочно, так представьте, что бы люди сказали… А потом, Дженни была так влюблена. Она бы умерла, если б узнала. Вот я и решила все держать при себе. Надо было видеть мою Дженни в тот вечер, когда был летний бал, на следующей неделе. Такая грустная, хоть и под ручку с Тревисом.

— А что шеф Пратт? Что он вам ответил, когда вы ему рассказали?

— Что он проведет расследование. Я ему еще раз говорила, когда малышка исчезла, и он сказал, что это может быть уликой. Беда в том, что за это время листок пропал.

— То есть как это — пропал?

— Я его хранила в сейфе «Кларкса». Открыть его могла только я. А потом в один прекрасный день, в самом начале августа семьдесят пятого, листок загадочным образом исчез. А нет листка — нет и улик против Гарри.

— Кто мог его взять?