Полиция - Ю. Несбё (2013)

Он улыбнулся, но не пошевелился, наслаждаясь мгновением, его великолепием. Быть здесь в эту минуту. Наверху. Альфа-петух, и все курицы у его ног. Одна висит у него на руке. Вторая нейтрализована и обезврежена. То же самое с мужчинами. Асаев умер, Трульс снова работает его правой рукой, бывший начальник полиции связан их общим грехом, так что он послушается, если снова понадобится Микаэлю. И Микаэль знал, что председатель городского совета будет ему доверять, даже если поимка палача полицейских займет время.

Он уже давно не чувствовал себя так хорошо, так расслабленно. Он чувствовал ее руки, знал, что они сделают, еще до того, как она сама это поняла. Она могла возбудить его. Не разжечь, как та, другая. Та, которую он завлек в западню. Или тот, что умер на улице Хаусманна. Но она могла возбудить его до такой степени, что он скоро ее оттрахает. Это брак. И это хорошо. Этого было более чем достаточно, в жизни есть вещи и поважнее.

Микаэль притянул ее к себе, засунул руку под зеленый свитер и коснулся голой кожи, словно положил руку на конфорку, стоящую на малом огне. Улла тихо дышала, склонившись к нему. На самом деле он не очень любил целовать ее взасос. Может, когда-то ему это и нравилось, но не сейчас. Этого он ей никогда не рассказывал, да и зачем, пока он мог дать ей то, чего она хотела? Брак. И все-таки он почувствовал небольшое облегчение, когда на маленьком столике у дивана зазвонил беспроводной стационарный телефон.

Он поднял трубку:

— Да?

— Привет, Микаэль.

Голос произнес его имя так доверительно, что он сначала подумал, будто знает его и ему потребуется лишь пара секунд, чтобы точно вспомнить звонящего.

— Привет, — ответил он, поднялся с дивана и пошел к террасе.

Подальше от шума телевизора. Подальше от Уллы. Автоматическое движение, выработавшееся за годы упражнений. Наполовину из-за заботы о ней. Наполовину из-за собственных тайн.

На другом конце провода раздался смех:

— Ты меня не знаешь, Микаэль, расслабься.

— Спасибо, расслабился, — ответил Микаэль. — Я дома. Поэтому было бы хорошо, если бы мы сразу перешли к делу.

— Я работаю медбратом в Национальной больнице.

Об этом Микаэль никогда раньше не думал, по крайней мере, не помнил, чтобы думал. И все-таки он уже точно знал продолжение этого разговора. Он открыл дверь на террасу и ступил на холодные каменные плиты, не отрывая телефона от уха.

— Я ухаживал за Рудольфом Асаевым. Ты его помнишь, Микаэль. Конечно помнишь. У вас с ним был общий бизнес. Он общался со мной в те часы, когда выходил из комы. Рассказывал, чем вы занимались.

Налетели тучи, температура понизилась, и каменные плиты были такими холодными, что жалили его через носки. И тем не менее Микаэль Бельман чувствовал, что потовые железы работают на полную катушку.

— Кстати о бизнесе, — продолжал голос. — Может быть, нам с тобой его тоже стоит обсудить?

— Чего вы хотите?

— Ну если тебе не нужны никакие иносказания, то скажем так: я бы очень хотел получить часть твоих денег, чтобы держать рот на замке.

Наверняка это он, тот медбрат из Энебакка, которого Исабелла Скёйен наняла для устранения Асаева. Она утверждала, что он с удовольствием возьмет гонорар сексом, но ему, судя по всему, этого было мало.

— Сколько? — Бельман старался говорить уверенно, но заметил, что ему не удается сохранять хладнокровие в той степени, в какой ему хотелось бы.

— Не много. Я человек простых привычек. Десять тысяч.

— Слишком мало.

— Слишком мало?

— Похоже на первый взнос.

— Можем сказать сто тысяч.

— Почему не сказал?

— Потому что деньги мне нужны сегодня вечером, банки закрыты, а в банкомате больше десяти тысяч за один раз не возьмешь.