Статский советник - Борис Акунин (2007)

— Ну, таких у нас сколько угодно. Я могу знать ее по имени, а по кличке ее зовут в конспиративных кругах. Мои связи обширны, мсье Фандорин, но неглубоки, до самого подполья не достают. Кто вам рассказал про эту Иглу?

Он снова не ответил. Пора было подбираться к главному.

— Вы необычная женщина, Диана, — с притворным воодушевлением заговорил Эраст Петрович. — В п-прошлый раз вы произвели на меня поистине неизгладимое впечатление, и я всё время о вас думал. Кажется, впервые я встречаю настоящую femme fetale, из-за которой солидные м-мужчины теряют голову и забывают о служебном долге.

— Говорите-говорите, — шепнула женщина без лица и голоса. — Такие речи приятно слушать.

— Я вижу, что вы совершенно свели с ума и Бурляева, и Сверчинского, а это весьма трезвые и серьезные господа. Они сгорают от ревности друг к другу. И я уверен, что подозрения обоих небезосновательны. Как изящно вы играете д-двумя этими людьми, которых боится вся Москва! Вы смелая женщина. Другие только говорят о свободной любви, вы же исповедуете ее всей своей жизнью.

Она довольно рассмеялась, запрокинув голову.

— Никакой любви нет. Есть человеческое существо, в одиночку живущее и в одиночку умирающее. Ничто и никто этого одиночества разделить не может. И в чужую жизнь влиться тоже никому не дано. Но можно поиграть в чужую жизнь, попробовать ее на вкус. Вы умный человек, господин Фандорин. С вами я могу быть совершенно откровенной. Видите ли, по призванию я — актриса. Мне бы блистать на сцене лучших театров, вызывая слезы и смех публики, но… жизненные обстоятельства лишили меня возможности использовать свой талант по прямому назначению.

— Какие обстоятельства? — осторожно спросил Эраст Петрович. — Вы имеете в виду высокое происхождение? Я слышал, вы принадлежите к хорошему обществу?

— Да, нечто вроде этого, — ответила Диана, помолчав. — Но я не жалею. Играть в жизни куда интересней, чем на сцене. С глупыми молодыми людьми, начитавшимися вредных книжек, я исполняю одну роль, с Бурляевым другую, со Сверчинским совсем третью… Я счастливее многих, господин Фандорин. Мне никогда не бывает скучно.

— Я понимаю различие между ролью нигилистки и «сотрудницы», но разве так уж по-разному нужно в-вести себя с жандармским полковником Сверчинским и жандармским подполковником Бурляевым?

— О-о, сразу видно, что вы ничего не смыслите в театре, — она увлеченно всплеснула руками. — Это две совершенно разные роли. Хотите я скажу вам, как нужно добиваться успеха у мужчин? Думаете, нужна красота? Вовсе нет! Какая у меня может быть красота, если вы даже не видите моего лица? Всё очень просто. Нужно понимать, что представляет собой мужчина, и играть по контрасту. Это как в электричестве: противоположные заряды притягиваются. Возьмем Петра Ивановича. Он человек сильный, грубый, склонный к прямому действию и насилию. С ним я слаба, женственна, беззащитна. Прибавьте сюда служебный интерес, аромат тайны, на который мужчины так падки — и бедненький Бурляев становится податливей воска.

Эраст Петрович почувствовал, что цель вот она, совсем близко — только бы не сорваться.

— А Сверчинский?

— Ну, этот совсем из другого теста. Хитрый, осторожный, подозрительный. С ним я простодушна, бесшабашна, грубовата. Про интерес и тайну я уже говорила — это компонент непременный. Верите ли, Станислав Филиппович на прошлой неделе у меня тут в ногах валялся, умолял сказать, состою ли я в связи с Бурляевым. Я выгнала его и велела без вызова не показываться. Какова «сотрудница», а? Главный губернский жандарм у меня, как пудель, на «апорт» откликается!

Вот он, результат номер один: Сверчинский не бывал здесь с прошлой недели, а значит, от него получить сведения о приезде Храпова Диана не могла.

— Блестяще! — одобрил статский советник. — Значит, несчастный Станислав Филиппович уже целую неделю п-пребывает в ссылке? Бедняжка! То-то он так бесится. Поле битвы осталось за Охранным отделением.