Убийственно тихая жизнь - Луиза Пенни (2014)

– Кроме денег, у него мог быть какой-нибудь мотив? Лакост, ты нашла что-нибудь в бумагах в доме Джейн Нил?

– Ничего.

– Никакого дневника?

– Кроме дневника со списком людей, которые могли бы ее убить.

– Ты могла бы сказать об этом и раньше, – улыбнулся Бовуар.

Гамаш взглянул на список подозреваемых. Йоланда и Андре, Питер и Клара, Бен Хадли.

– Кто-нибудь еще? – Бовуар закрыл блокнот.

– Рут Зардо, – сказал Гамаш и объяснил, на чем основана эта гипотеза.

– Значит, ее мотив – не позволить Джейн рассказать всем о том, что она сделала много лет назад. А не проще ли ей тогда было убить Тиммер, чтобы похоронить эту тайну?

– Вообще-то, да, и это-то меня и беспокоило. Мы не знаем, убила ли Рут Зардо миссис Тиммер или нет.

– А если убила, то Джейн могла узнать об этом? – спросила Лакост.

– Или подозревать. Она, как мне кажется, была человеком такого типа, что могла пойти прямо к Рут и выложить ей свои подозрения. Она, вероятно, думала, что это убийство из сострадания, с целью избавить подругу от мучений.

– Вот только Рут Зардо не смогла бы выстрелить из лука, – сказал Бовуар.

– Верно. Но она могла нанять кого-нибудь, кто мог это сделать. И был готов на что угодно ради денег.

– Маленфан, – сказал Бовуар с мрачноватой улыбочкой.

Клара сидела в своей мастерской с утренним кофе и смотрела на ящик. Он все еще был на своем месте, только теперь стоял на четырех ножках, изготовленных из деревянных палок. Первоначально ей казалось, что у него должна быть одна ножка – как ствол дерева у скрадка. Такой образ пришел ей в голову во время обряда в лесу, когда она подняла голову и увидела скрадок. Скрадок и слепота. Люди, использующие скрадок, чтобы не видеть жестокость собственных поступков, чтобы не видеть красоту того, что они собираются уничтожить. Идеальное название для этой охотничьей придумки. Скрадок. Именно это слово и определяло чувства Клары в последние дни. Убийца Джейн был из этой категории людей. Но только кто он? Чего она не видит?

Однако идея с одной ножкой в виде ствола не сработала. Ящик оказался неустойчивым, грозился вот-вот упасть. Поэтому она добавила ему еще ножек, и то, что было укромным местом наверху, скрадком, превратилось в домик на длинных ходулях. Но все равно что-то было здесь не так. Теплее. Ей еще нужно было что-то увидеть. Как и всегда, размышляя над этой проблемой, Клара должна была очистить свои мысли и ждать, когда ее осенит.

Бовуар и агент Лакост обыскивали дом Маленфана. Лакост была готова к грязи и вони, такой густой, что ее можно увидеть в воздухе. Но к тому, что предстало ее глазам, она не была готова. Она стояла в спальне Бернара, и ей было нехорошо. Здесь все было идеально – ни одного грязного носка, ни одной тарелки с засохшей едой. Ее детям не исполнилось и пяти, а их комната уже выглядела и пахла, как берег при низком приливе. А этому парню сколько? Четырнадцать? А в его комнате пахло лимонным освежителем. У Лакост тошнота подступала к горлу. Она надела перчатки и начала обыск, спрашивая себя, не стоит ли в подвале гроб, в котором спит этот парень.

Десять минут спустя она нашла кое-что, хотя и не то, что предполагала. Она вышла из комнаты Бернара в гостиную так, чтобы непременно перехватить взгляд парня. Свернув документ, она незаметно положила его в пакет для вещдоков. Но не настолько незаметно, чтобы не увидел Бернар. И вот тогда она впервые увидела страх на его лице.

– Посмотри-ка, что я нашел, – сказал Бовуар, выходя из другой спальни с большой картонной папкой. – Занятно, что это было приклеено лентой к заднику картины в вашей спальне, – сказал он, видя перекошенное лицо Йоланды (она словно лимон откусила) и сдержанную ухмылку Андре.

Бовуар открыл папку и стал просматривать ее содержимое. Это были наброски, черновые наброски, которые делала Джейн Нил на ярмарках с 1943 года.

– Почему вы забрали это?