Асимметричный ответ - Макс Глебов (2020)

Результаты обработки этих планов с помощью моей аналитической программы оказались неутешительными. Любанская операция обещала стать тяжелой и кровавой, и вероятность ее успеха, даже частичного, оценивалась вычислителем в тридцать процентов.

Мое категоричное заявление о том, что новой попытки деблокады группы армий «Центр» не будет, внесло в эти планы некоторые изменения. У немцев, сидевших в Московском котле, со всей очевидностью не осталось сил для самостоятельного прорыва, поэтому перед Ставкой встал вопрос, что делать с этой постепенно вымерзающей толпой вражеских солдат. Сдаваться они пока не собирались и, хотя активных действий со стороны окруженных можно было не опасаться, для удержания периметра кольца требовались значительные силы, которые можно было бы с успехом задействовать в прорыве блокады города на Неве.

Я понимал, что тянуть с вылетом в Ленинград нельзя, но оставлять нерешенной проблему Московского котла не хотел.

– Борис Михайлович, – обратился я к Шапошникову, – как вы думаете, кто из немецких генералов в котле является стержнем, на котором держится решимость противника сражаться дальше, несмотря на очевидную безнадежность ситуации?

– Генерал-полковник Герман Гот, – ни секунды не колеблясь, ответил маршал. – К чему этот вопрос, генерал-майор?

– Товарищ маршал, я бы хотел получить ваше разрешение на еще один ночной боевой вылет. Пе-2 – отличный самолет, и он как раз способен унести тысячекилограммовую бомбу объемного взрыва. Всего одну, но этого будет достаточно, чтобы сильно повысить сговорчивость немцев. Вернее, нужна будет одна бомба и один парашютист с посланием для генерал-полковника Гёпнера.

– Вы что, собираетесь лично… Об этом не может быть и речи! – в голосе Шапошникова звучало неприкрытое возмущение столь абсурдным предложением.

– Ни в коем случае, товарищ маршал. Я не стану покидать борт бомбардировщика. Мало того, я считаю, что поручать такую миссию любому нашему человеку – неоправданный риск.

– И кто же тогда будет этим парашютистом?

– Очень умный офицер, весьма уважаемый в определенных кругах немецкого руководства. Пленный офицер. Сейчас с ним работают люди товарища Берии, но я уверен, что он уже поделился с ними всем, что знал. Лаврентий Павлович вряд ли будет возражать против передачи его мне для столь важной миссии.

– Это тот майор Абвера, которого вы захватили западнее Кременчуга?

– Так точно, товарищ маршал. Майор Эрих фон Шлиман. Прежде чем он полетит к Гёпнеру, я бы хотел кое-что ему показать. Думаю, после этого, ему найдется, что рассказать немецкому генерал-полковнику при встрече.

* * *

– Герр генерал-майор, – печально усмехнулся Шлиман, окинув взглядом мою новенькую форму. Похоже, я был прав, считая, что там, у Днепра, имел дело далеко не с младшим лейтенантом. Я полагаю, вы хотите склонить меня к сотрудничеству. Вашим следователям это не удалось, и теперь они прислали вас. Странно… Мне казалось, что вы лучше всех должны понимать, что я никогда не соглашусь стать предателем.

– Вы ошибаетесь, господин майор. Стать предателем я вам не предлагаю. Вы показали себя умным и опасным врагом, и я не сомневаюсь, что любые мои обещания будут для вас пустым звуком. Поэтому буду краток. Я хочу использовать вас в своих целях, но при этом я не прошу от вас ничего, что могло бы расцениваться, как измена.

– Вот как? Это любопытно, – недоверчиво усмехнулся Шлиман, – И что же я должен буду сделать?