Сегодня – позавчера - Виталий Храмов (2016)

Пулемётчик смотрел на меня, как на психа, его помощник сквозь приоткрытые пальцы, с испугом. А я заводился. Потом вскочил и попытался изобразить в тесноте дзота танец Никулина:

Храбрым станет тот, кто три раза в год

В самый жуткий час косит трын-траву!

Второй номер убрал руки от лица, стал хлопать мне в ладоши, пулемётчик подпрыгивал на месте.

Все напасти нам будут трын-трава!

Я церемонно поклонился. Мне рукоплескали.

– Ну, полегчало?

– Ага!

И тут бухнуло совсем рядом. Меня швырнуло на пулемётчика, сверху засыпало землёй.

– Живы?

Всё в порядке. Только амбразуру наполовину забило землёй.

– Убрать!

Расчёт стал разгребать землю руками.

Обстрел стал слабеть или мне показалось? А-а! Перенесли огонь вглубь, на полустанок и посёлок.

– К бою! – донесла цепь.

– К бою! – проорал и я.

Выскочил в окоп, огляделся. Лунный пейзаж. По цепи команда дошла и побежала дальше – люди-то живы.

– Э-эх! Не зря копали! Молодцы мы!

Настроение – супер! Бомбёжку пережили, самолет – сбили, обстрел – проплясали, атаку отбить осталось. Спою-ка я ещё:

Вставайте, товарищи, все по местам!

Последний парад наступает!

Когда десятки голосов грянули со всех сторон, подхватив, я слегка офигел. А потом уже казалось, что сама земля поля боя пела басами:

Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,

Пощады никто НЕ ЖЕЛАЕТ!

Так-то! Орлы! Чудо-богатыри!

А что там немец? Я схватил трубку аппарата, покрутил ручку – бесполезно. Связи нет. Ну и хрен с ней!

Последний и решительный

Моя рота была на левом фланге, фронтом на юг и юго-восток. Справа у нас – полустанок. Там закрепился батальон стрелковой дивизии. У них нет ни одного орудия, только гранаты и напалм в разной стеклянной таре.

На гребне показался первый танк и десяток силуэтов пехотинцев. Ё-комбат приказал не экономить снаряды – по танку разом ударили все одиннадцать стволов – семь уцелевших сорокопяток и четыре зенитки. Подбили сразу. Пехоту положили залпом из десятков стволов.

– Не стрелять! – заорал я. – Это не наши игрушки! В укрытие!

Ага! А то мои орлы уже пулемёты разворачивали. Наши цели из оврага полезут и с юга высотку обтекут.

А на гребне уже три танка пылали. Ещё три ползли вниз, разом пять «нарисовались» на гребне. Что это за уродцы? Высокие, узкие. А-а! «Чехи»! Добро пожаловать! Но посторонним тут проход запрещён!

Бой разгорался с невиданной пока силой. Трескотня и грохот слились в один сплошной оглушительный гул. Из-за этого даже не услышали возвращения «лапотников». Но теперь на них никто не обращал внимания. Они устроили «карусель» над нами, выбивая наши орудия.

– Рота! По самолётам противника! Опережение – полфигуры! Огонь!

Хоть так! Пока напротив нас поле пусто – по самолётам полупим, мешая им целиться. За воздухом я больше не смотрел. Я смотрел на овраг. Из него выбежали несколько серых фигур, попадали. Ещё несколько. Начали разбегаться. Рыча сизыми выхлопами, полез «чех», но получил несколько «вспышек» моих бронебойщиков в борт, съехал обратно. Густо полезла пехота. Наша цель!

– Рота! По немецко-фашистской пехоте! Огонь!

В этот раз нам сильно не хватало ДШК. Вчера эти пулемёты хорошо проредили атакующего врага. Дегтярёв не мог их заменить. А МГ-34 стояли в дзотах и пока не могли стрелять. Мы построили дзоты «редутом» для косо-прицельного огня во фланг. К врагу был обращён угол дзота. Зато из танка не виден «работающий» пулемёт.

Пехота врага несла потери, но упорно продвигалась к нам. Из оврага стал бить миномёт. Ха! У меня тоже такая штука есть! Даже две. Обе – трофейные. Мин только мало. Я добежал до огневой миномётчиков:

– Давай!