Жажда - Ю. Несбё (2017)

– То, что она улизнула от него, как только представилась возможность. Я работал над делами, в которых существовали подозрения в инцесте, Харри, и побег из дома как раз является одним из важных факторов. Перечисленные мной симптомы могут означать тысячи других вещей, но если существует хоть один минимальный шанс, что дома ей причиняют вред, то профессиональным упущением будет не проверить эту мысль, ты не согласен? Я так понимаю, что ты – друг семьи, но именно поэтому я обсуждаю свою мысль с тобой. Ты тот, кто может поговорить с ней.

Харри отпустил кнопку, двери открылись, и Халлстейн Смит вышел из лифта.

Харри продолжал стоять в лифте, пока двери не начали закрываться, вставил между ними ногу, вышел и направился вслед за Смитом вниз по лестнице к Кишке, но тут у него в кармане завибрировал телефон.

Он принял звонок.

– Привет, Харри. – Низкий, но воркующий и дразнящий голос Исабеллы Скёйен не узнать было невозможно. – Ты снова на коне, как я слышала.

– Не могу с уверенностью сказать.

– Какое-то время мы скакали вместе, Харри. Было приятно. Могло быть еще приятнее.

– Мне кажется, что приятнее быть уже не могло.

– В любом случае столько воды утекло с тех пор, Харри. Я звоню, чтобы попросить об услуге. Наше коммуникационное бюро работает немного на Микаэля, и ты, возможно, видел, что «Дагбладет» только что опубликовала на своем сайте статью, наносящую ему значительный вред.

– Нет.

– Пишут, цитирую: «Город платит за то, что полиция Осло под руководством Микаэля Бельмана не в состоянии исполнять обязанности полиции, то есть ловить людей, подобных Валентину Йертсену. Настоящим скандалом является то, что Йертсен играет с полицией в кошки-мышки уже три года. Это свидетельствует о несостоятельности полиции. И теперь он уже не желает быть мышкой, теперь он продолжает игру как кошка». Что скажешь?

– Можно было написать и получше.

– Мы хотим, чтобы кто-нибудь выступил и публично объяснил, насколько несостоятельна эта критика в адрес Микаэля, чтобы напомнил о проценте раскрываемости крупных дел при Бельмане. Это должен быть человек, который сам участвовал в расследовании убийств и имеет авторитет. Поскольку ты сейчас преподаешь в Полицейской академии, тебя нельзя обвинить в том, что ты говоришь о своей больной матери. Ты идеальный кандидат, Харри. Что скажешь?

– Конечно, я помогу вам с Бельманом.

– Правда? Замечательно.

– Тем способом, которым я владею лучше всего. Я найду Валентина Йертсена. И этим я как раз сейчас очень занят, поэтому прошу меня извинить, Скёйен.

– Я знаю, что вы там напряженно работаете, Харри, но это ваше дело может занять некоторое время.

– А почему именно сейчас так срочно понадобилось подправить репутацию Бельмана? Позволь мне сэкономить время нам обоим. Я никогда не буду стоять перед микрофоном и говорить текст, написанный пиарщиком. Если мы положим трубки прямо сейчас, то сможем сказать: у нас состоялся цивилизованный разговор, который не закончился тем, что мне пришлось послать тебя ко всем чертям.

Исабелла Скёйен громко рассмеялась:

– Хорошо держишься, Харри. Все еще помолвлен с той соблазнительной черноволосой юристкой?

– Нет.

– Нет? Может, выпьем как-нибудь вечером?

– Мы с Ракелью больше не помолвлены, потому что мы женаты.

– Ага. Смотри-ка! А это нам помешает?

– Мне – да. А для тебя это, наверное, вызов?

– Женатые мужчины – лучшие, они никогда не доставляют неприятностей.

– Как Бельман?

– Микаэль чертовски мил, и целуется он лучше всех в этом городе. Но мне уже наскучил этот разговор, Харри, поэтому я отключаюсь. У тебя есть мой номер.

– Нет, у меня его нет. До свидания.

– Хорошо, но если ты не хочешь петь дифирамбы Микаэлю, могу ли я, по крайней мере, передать ему привет и сказать, что ты с радостью наденешь наручники на этого бедного извращенца?

– Говори что хочешь. Великолепного тебе дня.