Жажда - Ю. Несбё (2017)

Харри отметил, что она бежит в направлении, противоположном потоку, в котором они сюда ехали. Ей даже не пришлось задумываться, потому что она все взвесила заранее. Если убегать от человека, приехавшего на машине, надо бежать в направлении, противоположном движению автомобиля. Но что это означало, он понятия не имел. Возможно, какой-то подростковый страх. Или фаза, по выражению Столе.

Движение на Уллеволсвейен рассосалось.

– Я подожду в машине, – сказал Андерс, останавливаясь у входа в корпус три на больничной территории.

– Это займет какое-то время, – ответил Харри. – Может, тебе лучше подождать в комнате для посетителей?

Андерс, улыбаясь, покачал головой:

– У меня плохие воспоминания о больницах.

– Мм… Мама?

– Как вы узнали?

Харри пожал плечами:

– Это должен быть очень близкий тебе человек. Я тоже потерял маму в больнице, когда был маленьким.

– В этом тоже был виноват врач?

Харри покачал головой:

– Ее нельзя было вылечить. Поэтому вину я принял на себя.

Виллер криво улыбнулся:

– А в случае с моей мамой был самопровозглашенный бог в белом халате. Поэтому ноги моей там не будет.

Заходя в здание, Харри обратил внимание на человека с букетом цветов у самого лица, потому что, вообще-то, обычно видишь, как цветы несут в больницу, а не на улицу из больницы.

Олег ждал его, сидя на диване. Они обнялись под тихие разговоры окружающих их пациентов и посетителей и шорох без интереса просматриваемых старых журналов. Олегу не хватало всего пары сантиметров, чтобы быть одного роста с Харри. И случалось, Харри забывал, что мальчишка уже совсем вырос и что он на самом деле мог бы выигрывать у Харри соревнования в беге.

– Они сказали еще что-нибудь? – спросил Олег. – О том, что с ней и опасно ли это?

– Нет, – ответил Харри. – Но, как я и говорил, тебе не стоит слишком волноваться, они знают, что делают. Ее ввели в кому и постоянно контролируют. Понятно?

Олег открыл рот. Потом закрыл его и кивнул. И Харри увидел, что Олег понял: Харри защищает его от правды. И позволил ему сделать это.

К ним подошел медбрат и сообщил, что они могут пройти в палату.

Харри вошел первым.

Жалюзи были опущены.

Он подошел к кровати и посмотрел на бледное лицо. Казалось, она где-то очень далеко.

Слишком далеко.

– Она д-дышит?

Это был голос Олега. Он стоял прямо за спиной Харри, как в детстве, когда им надо было пройти мимо одной из многочисленных больших собак района Хольменколлен.

– Да, – сказал Харри, кивнув в сторону мигающих аппаратов.

Они уселись по разные стороны кровати и стали бросать быстрые взгляды на зеленую прыгающую полоску – когда думали, что другой не видит.

Катрина смотрела поверх леса рук.

Пресс-конференция началась меньше пятнадцати минут назад, а напряжение в зале для совещаний уже ощущалось. Ей было интересно, что больше всего приводит их в негодование: отсутствие новостей об охоте полиции за Валентином Йертсеном или отсутствие новостей об охоте Валентина на новую жертву. С момента последнего нападения прошло сорок шесть часов.

– Боюсь, мне придется повторить мои ответы на одни и те же вопросы, – произнесла она. – Так что если новых вопросов…

– Как вы относитесь к тому, что теперь имеете дело с тремя, а не с двумя убийствами? – выкрикнул журналист из дальнего конца зала.

Катрина заметила, как беспокойство расходится по помещению, словно круги по воде. Она повернулась к Бьёрну Хольму, сидевшему в первом ряду, но ответом ей было лишь пожатие плечами. Она наклонилась к микрофонам:

– Возможно, кто-то в этом зале обладает информацией, которая еще не дошла до меня, так что к этому вопросу мы еще вернемся.

Другой голос:

– Только что пришло сообщение из больницы. Пенелопа Раш умерла.