Подсказчик - Донато Карризи (2018)

– Руки я чуть не лишилась. Врачи говорили, что ее уже не спасти. И еще у меня было страшное истощение. Этот скот кормил меня детским питанием и лечил просроченными лекарствами, которые находил в мусорном контейнере возле аптеки. Меня даже усыплять не надо было: этой гадостью он так отравил мне кровь, что непонятно, как я вообще приходила в сознание!

Дождь на улице все шуршал, смывая остатки снега. В планках жалюзи то и дело свистели порывы ветра.

– Однажды я очнулась и услышала, что кто-то зовет меня по имени. Я пыталась подать какой-то знак, но тут появилась Линда и уговорила меня не шуметь. И я обменяла свое спасение на общество Линды: все-таки не одна… А спасение было рядом, оно мне не почудилось. Двое полицейских как раз прочесывали квартал. Меня все еще искали. Эти люди ходили надо мной по тонким половицам. С ними была женщина; она-то и звала меня, но только не вслух, а мысленно.

– Никла Папакидис, да? Так вы и познакомились?

– Да, именно так. Хотя я не отозвалась, она сумела расслышать мои мысли. И через день-другой вернулась туда, стала ходить вокруг дома, в надежде опять уловить флюиды.

– Значит, тебя спасла не Линда?

– Эта? Да она обо всем докладывала Стиву. Она уже была его невольной сообщницей. Три года он заменял ей весь мир. Она всерьез поверила, что Стив – единственный взрослый на земле. А дети обычно доверяют взрослым. Стив же не сомневался, что я скоро сдохну, и даже вырыл яму в сарае позади дома.

Все газеты потом напечатали фотографии этой ямы.

– Я была полумертвая, когда меня вытащили из подвала. Не видела ни санитаров, что несли меня на носилках по той же самой лестнице, по которой спустил меня этот подонок, прежде чем затащить в подвал. Не видела десятков полицейских, стоявших в оцеплении у дома. Не слышала рукоплесканий толпы, собравшейся там, чтобы отпраздновать мое избавление. Меня вел за собой только голос Никлы: она рассказывала мне о случившемся и уговаривала не идти на свет.

– На какой свет? – удивился Горан.

Мила улыбнулась:

– Она же верующая. А верующие говорят, что когда наша душа отлетает от тела, ей надо быстро пройти короткий туннель, в конце которого сияет прекрасный свет. Я не стала ей объяснять, что никакого света не видела, только тьму. Не хотела разочаровывать.

Горан склонился над ней и поцеловал в плечо:

– Представляю, что ты пережила.

– Мне повезло, – откликнулась она и тут же потянулась мыслями к Сандре, к шестой девочке. – Я должна была ее спасти и не спасла. Вряд ли у Сандры есть надежда выжить.

– Но ты же не виновата.

– Нет, виновата. Я виновата.

Мила поднялась и села на краю кровати. Горан протянул было руку к ней, но так и не прикоснулся. Понял, что Мила уже далеко и ей теперь не до ласк.

– Пойду в душ, – сказал он. – Мне пора домой. Меня ждет Томми.

Мила, совершенно голая, неподвижно сидела на постели, пока не услышала шум воды в душе. Ей хотелось очистить ум от жутких воспоминаний, хотелось наполнить его чем-то легким, воздушным, как в детстве, которого она была лишена по чужой злой прихоти.

Яма в сарае позади дома Стива не опустела. В ней была погребена ее способность к состраданию.

Мила протянула руку к тумбочке, взяла пульт и включила телевизор в надежде, что шум душа, бестолковая болтовня и дурацкие картинки вытеснят из ее головы тени зла.

На экране женщина крепко сжимала микрофон, а ветер и дождь старались вырвать его у нее из рук. В правом углу экрана был логотип теленовостей. Внизу бежала надпись «Чрезвычайное сообщение». Вдали виднелся дом, окруженный полицейскими машинами, с мигалками, разгоняющими ночную тьму.

– Через час старший инспектор Рош обнародует официальное сообщение. А пока мы можем подтвердить вам, что маньяк, который терроризировал весь город, похитил и убил маленьких девочек, наконец обезврежен.

Мила застыла на месте, не в силах оторвать глаз от экрана.