Подсказчик - Донато Карризи (2018)

Разочарованная напрасными трудами, она взглянула на часы: поезд все равно ушел, поэтому есть смысл остаться и продолжить поиски того, что может привести к таинственной подруге Дебби. Уже раньше, когда она перебирала вещи Дебби, у Милы несколько раз возникало это ощущение, но его никак не удавалось ухватить.

Щекотка в надключичной ямке.

Нет, она не может уйти, пока не поймет, что это. Только нужно чем-то подкрепить ускользающую мысль, расчистить ей путь. Несмотря на поздний час, Мила приняла нелегкое, но необходимое решение.

И набрала номер Горана Гавилы.

– Доктор Гавила, это Мила.

Криминолог несколько секунд молчал.

– Что случилось, Мила?

Раздраженный тон? Да нет, это ей показалось. Для начала Мила поведала ему о том, что ей сейчас надлежит ехать домой в поезде, а она вместо этого обыскивает комнату Дебби Гордон в интернате. Она выложила ему всю правду, и Горан внимательно ее слушал. Когда она закончила, на другом конце последовало долгое молчание.

Мила не могла этого знать, но он смотрел на висячие шкафчики своей кухни, а в руке держал чашку с дымящимся кофе. Он уже несколько раз пытался дозвониться Рошу, чтобы предотвратить его самоубийство в глазах СМИ, но безуспешно.

– Думаю, мы поторопились с Александром Берманом.

Мила отметила, что он выговорил это очень тихо, словно боялся, что от этих слов у него разорвется легкое.

– Я тоже так думаю, – согласилась она. – А вы как пришли к этой мысли?

– Он перевозил в багажнике Дебби Гордон. Почему не последнюю девочку?

Мила припомнила объяснение, которое Стерн дал этому странному обстоятельству: «Возможно, Берман, когда прятал тело, допустил ошибку, которая могла его выдать, и решил перезахоронить его в другом месте».

Горан слушал с недоумением. Ее дыхание в трубке было почти спокойным.

– Я что-то не то говорю?

– Да нет. Но, по-моему, у тебя нет убежденности в том, что ты говоришь.

– И в самом деле нет, – подумав, сказала она.

– Чего-то недостает. Вернее, что-то выбивается из общей картины.

Хороший сыщик живет ощущениями. К рапорту их не подошьешь, там нужны только факты. Но коль скоро Гавила сам заговорил об этом, Мила осмелилась поведать ему свои соображения:

– Впервые это случилось во время доклада судмедэксперта. Возник какой-то диссонанс. Но я не успела его поймать – тут же упустила.

Щекотка в надключичной ямке.

Она услышала, как Горан отодвинул стул, и тоже села.

– Попробуем представить, что Берман ни при чем, – предложил он.

– Попробуем.

– Допустим, убийца кто-то другой. Он явился из ниоткуда и подложил труп девочки с отрубленной рукой в багажник Бермана.

– Берман сказал бы об этом, чтобы не навлекать на себя подозрений, – возразила она.

– Не думаю, – уверенно заявил Горан. – Берман – педофил, а не просто невинная жертва. Он понимал, что его прищучат. Оттого и покончил с собой, чтоб не выдать организацию, к которой принадлежал.

Мила кивнула: ведь учитель музыки тоже покончил с собой.

– И что же нам делать?

– Вернемся к Альберту, к нейтральному, безликому образу, какой мы выработали с самого начала.

Мила впервые почувствовала себя причастной. Работа в команде была ей в новинку, к тому же ей льстило, что она работает с доктором Гавилой. Она узнала его совсем недавно, но уже научилась верить ему.

– Мы исходим из того, что похищение девочек и кладбище рук имеют какую-то причину. Абсурдную, быть может, но причину. Чтобы объяснить ее, надо знать нашего человека. Чем больше мы его узнаем, тем понятней она становится. Чем понятней она становится, тем ближе мы к нему подходим. Тебе ясно?

– Да. Но в чем именно заключается моя роль?

Горан понизил голос, но он зазвучал еще энергичнее:

– Он же хищник, не так ли? Так покажи мне, как надо охотиться.