Подсказчик - Донато Карризи (2018)

– Нет, это не про Билли. Он все равно остался счастливым. Он умел мириться с худшими бедами. Все для него было игрой. Мы никогда еще такого не видели. Для нас приют был каторгой, а Билли даже не замечал этого. Он излучал такую энергию – передать вам не могу. Он был зациклен на двух вещах: во-первых, на проклятых роликовых коньках, на которых катался взад-вперед по опустевшим коридорам, и, во-вторых, на футбольных матчах! Но играть в футбол он не любил. Ему больше нравилось стоять на краю поля и вести репортаж. «С вами Билли Мор. Веду репортаж со стадиона „Ацтека“ в Мехико, где проходит чемпионат мира». На день его рожденья мы скинулись и купили ему кассетник! Это было нечто! Он всех нас записывал часами, а потом слушал по многу раз!

Фельдер говорил не останавливаясь; разговор мало-помалу сходил с рельсов. Мила попробовала вернуть его на изначальный путь:

– Расскажите про последние месяцы в приюте.

– Как я уже сказал, его собирались закрывать, и у нас были две возможности: добиться наконец усыновления или попасть куда-нибудь вроде семейных домов. Но мы были сиротами серии Б, нас никто бы не взял. Иное дело – Билли, за ним очереди стояли! В него нельзя было не влюбиться, и он всегда был востребован.

– И чем это окончилось? Нашел он себе семью?

– Билли умер, мадам.

Он выговорил это с такой печалью в голосе, как будто смерть настигла его самого. А может, так оно и было, коль скоро этот ребенок был чем-то вроде отдушины для него и других воспитанников. Или, во всяком случае, мог бы ею стать в конечном счете.

– От чего? – спросил Борис.

– От менингита.

Фельдер шмыгнул носом, и глаза его заблестели. Он отвернулся к окну, не желая выказывать слабость при посторонних. Мила не сомневалась, что призрак Билли и после их ухода будет витать в этом доме. Именно благодаря этим непрошеным слезам Фельдер завоевал их доверие. Мила увидела, как Борис снял руку с кобуры. Его подозрения рассеялись.

– Менингит унес только Билли. Но, опасаясь эпидемии, они живо прикрыли лавочку. Во повезло-то, а? – Он натужно хохотнул. – Скостили нам срок по этому поводу. И волчью яму закрыли на полгода раньше обещанного.

Поднявшись уходить, Борис напоследок спросил:

– Вы видитесь с кем-нибудь из бывших воспитанников?

– Нет, но года два назад встретил отца Рольфа.

– Наверное, на пенсии уже.

– Я-то надеялся, что он уже сдох.

– Почему? – спросила Мила, предположив худшее. – Он много зла вам причинил?

– Да нет. Но кто провел детство в таком заведении, на всю жизнь возненавидит всякое напоминание о нем.

Она невольно кивнула, потому что почти такие же слова слышала недавно от Бориса.

Фельдер не стал провожать их до двери. Вместо этого он склонился над столиком и взял не выпитый Борисом стакан холодного чая. Поднес к губам и выпил залпом.

Потом повернулся и произнес им вслед:

– Всего хорошего.

Старый групповой снимок, запечатлевший всех, кто оставался в приюте до самого закрытия, был найден в бывшем кабинете отца Рольфа.

Из шестнадцати ребят, сидящих по обе стороны от пожилого священника, лишь один улыбался в объектив.

Улыбка сквозь слезы.

Живые глаза, взлохмаченные волосы, одного зуба не хватает, на зеленом пуловере заметное масляное пятно, словно медаль за боевые заслуги.

Билли Мор навечно запечатлен на этой фотографии и покоится на маленьком церковном кладбище рядом с приютом. Он не единственный, кто там похоронен, но его могила самая красивая. Над надгробной плитой покровительственно распахнул крылья каменный ангел.

Выслушав отчет Милы и Бориса, Гавила велел Стерну найти всю документацию, относящуюся к смерти Билли. Агент выполнил указание с привычной дотошностью, и, когда перебирал бумаги, ему бросилось в глаза странное совпадение.