Волшебница Шалотт и другие стихотворения - Теннисон Альфред (2007)

And grassy barrows of the happier dead.

Release me, and restore me to the ground;

Thou seёst all things, thou wilt see my grave:

Thou wilt renew thy beauty morn by morn;

I earth in earth forget these empty courts,

And thee returning on thy silver wheels.

ТИФОН

Леса гниют, гниют и облетают,

И тучи, плача, ливнями исходят,

Устав пахать, ложится в землю пахарь,

Пресытясь небом, умирает лебедь.

И лишь меня жестокое бессмертье

Снедает: медленно я увядаю

В твоих объятьях на краю Вселенной, —

Седая тень, бродящая в тумане

Средь вечного безмолвия Востока,

В жемчужных, тающих чертогах утра.

Увы! седоголовый этот призрак

Когда-то был мужчиной, полным силы.

Избранник твой, он сам себе казался

Богоподобным, гордым и счастливым.

Он попросил тебя: «Дай мне бессмертье!»

И ты дала просимое с улыбкой,

Как богачи дают — легко, небрежно.

Но не дремали мстительные Оры:

Бессильные сгубить, они меня

Обезобразили, к земле пригнули

И, дряхлого, оставили томиться

Близ юности бессмертной. Чем ты можешь,

Любовь моя, теперь меня утешить

В сей миг, когда рассветная звезда

Мерцает и дрожит в твоих глазах,

Наполненных слезами. Отпусти!

Возьми назад свой дар: к чему попытки

Уйти от общей участи людской

И преступить черту, где должен всякий

Остановиться и принять судьбу,

Дарованную небом человеку.

Вдали, в просветах облачных забрезжил

Тот темный мир, в котором я родился.

И вновь зажглись таинственным свеченьем

Твой чистый лоб и скаты нежных плеч,

И грудь, где сердце бьется обновленно.

Вновь разгораются румянцем щеки,

И влажные твои глаза — так близко

К моим! — сверкают ярче. Звезды гаснут

Пред ними, и влюбленная упряжка

Неистовых твоих коней хрипит,

Вздымаясь на дыбы, и отрясает

Ночь с грив своих — и пышет пылом утра.

Любовь моя! вот так ты каждый раз

Преображаешься — и ускользаешь,

Оставив слезы на моей щеке.

Зачем меня пугаешь ты слезами? —

Не для того ль, чтоб я, дрожа, припомнил

Слова, произнесенные однажды:

«Своих даров не отменяют боги».

Увы! увы! Не так я трепетал

В былые дни, другими я очами

Тогда смотрел — и я ли это был? —

На разгорающийся ореол

Вкруг тела твоего, на вспышки солнца

В твоих кудрях — и сам преображался

С тобой — и чувствовал, как в кровь мою

Вливается тот отблеск розоватый,

Которым ты так властно облекалась,

И ощущал губами, лбом, глазами

Касанье губ твоих — благоуханней

Апрельских первых лепестков! — и слышал

Твой шепот жаркий, сладостный и странный,

Как Аполлона радостная песнь

В тот день, когда воздвиглись башни Трои.

О, отпусти меня! нельзя навеки

С твоим восходом сочетать закат.

Я мерзну в этих теплых волнах света,

В твоих ласкающих лучах, я мерзну,

Ногами зябкими ступив на твой

Мерцающий порог в тот ранний час,

Когда восходит к небу пар белесый

С полей, где смертные живут свой век

Или, отжив, спокойно отдыхают.

Освободи, верни меня земле;

Всевидящая, с высоты своей

Призри на тихую мою могилу, —

Когда, истлев, навеки позабуду

Твоих пустых чертогов высоту,

Твою серебряную колесницу…

Г. Кружков

«BREAK, BREAK, BREAK»

Break, break, break

On thy cold stones, О Sea!

And I would that my tongue could utter

The thoughts that arise in me.