Волшебница Шалотт и другие стихотворения - Теннисон Альфред (2007)

И полный месяц в вышине сиял;

Ласкаясь томно, ветерок струился;

А водопад дымился и сверкал —

И аркой хрусталя над морем застывал.

Страна ручьев! Одни сочились вниз

Каскадом капель, кружевным узором;

Другие через каменный карниз

Переливались шумно и с напором;

Широкая река предстала взорам;

А часть небес была заслонена

Высоким снежным пиком, за которым

Горел закат; и на скале сосна

Росой летучих брызг была окроплена.

Чарующий закат не остывал

На алом западе; между горами

Просвет открыто видеть позволял

За долом дол, как в светлой панораме,

И пальмы, и низины с камышами, —

Казалось, все застыло в той стране!

И бледны, с отрешенными очами,

Явились Лотофаги в тишине,

Задумчиво-грустны, как тени в смутном сне.

В руках они несли пучки цветов,

Плоды и стебли — той волшебной силы,

Что если кто их брал из моряков

И ел, — то делались ему постылы

И корабли, и моря шум унылый;

И если спрашивал о чем-то друг,

То голос глухо шел, как из могилы;

И сквозь дремоту он глядел вокруг;

И музыкой в ушах ему был сердца стук.

Садился он у моря, на песке,

Меж солнцем и луной посередине,

И родину воображал в тоске,

Своих детей, жену; но уж отныне

Страшился плыть по водяной пустыне,

Бороться с бурей, налегать веслом;

И что-то говорил еще о сыне…

Но эхо вторило ему: «Твой дом

За волнами далек; что вспоминать о нем!»

Г. Кружков

LOCKSLEY HALL

Comrades, leave me here a little, while as yet ’tis early morn:

Leave me here, and when you want me, sound upon the bugle-horn.

‘Tis the place, and all around it, as of old, the curlews call,

Dreary gleams about the moorland flying over Locksley Hall;

Locksley Hall, that in the distance overlooks the sandy tracts,

And the hollow ocean-ridges roaring into cataracts.

Many a night from yonder ivied casement, ere I went to rest,

Did I look on great Orion sloping slowly to the West.

Many a night I saw the Pleiads, rising thro’ the mellow shade,

Glitter like a swarm of fire-flies tangled in a silver braid.

Here about the beach I wander’d, nourishing a youth sublime

With the fairy tales of science, and the long result of Time;

When the centuries behind me like a fruitful land reposed;

When I clung to all the present for the promise that it closed:

When I dipt into the future far as human eye could see;

Saw the Vision of the world, and all the wonder that would be. —

In the Spring a fuller crimson comes upon the robin’s breast;

In the Spring the wanton lapwing gets himself another crest;

In the Spring a livelier iris changes on the burnish’d dove;

In the Spring a young man’s fancy lightly turns to thoughts of love.

Then her cheek was pale and thinner than should be for one so young,

And her eyes on all my motions with a mute observance hung.

And I said, ‘My cousin Amy, speak, and speak the truth to me,

Trust me, cousin, all the current of my being sets to thee.’

On her pallid cheek and forehead came a colour and a light,

As I have seen the rosy red flushing in the northern night.

And she turn’d — her bosom shaken with a sudden storm of sighs —

All the spirit deeply dawning in the dark of hazel eyes —

Saying, ‘I have hid my feelings, fearing they should do me wrong;’