Волшебница Шалотт и другие стихотворения - Теннисон Альфред (2007)

И, бледнолицые, как тени древней саги,

Толпой у корабля сошлися Лотофаги,

В их взорах трепетал вечерний скорбный свет.

Душистые плоды волшебного растенья

Они давали всем, как призраки глядя,

И каждый, кто вкушал, внимал во мгле забвенья,

Как ропот волн стихал, далеко уходя;

Сердца, в сознаньи всех, как струны трепетали,

И если кто из них друг с другом говорил,

Невнятные слова для слуха пропадали,

Как будто чуть звеня во мгле безбрежной дали,

Как будто приходя из сумрака могил.

И каждый, хоть не спал, но был в дремоте странной,

Меж солнцем и луной, на взморье, у зыбей,

И каждый видел сон о Родине туманной,

О детях, о жене, любви, — но все скучней

Казался вид весла, все большей тьмой объята

Казалась пена волн, впивающая свет,

И вот один сказал: «Нам больше нет возврата!»

И вдруг запели все: «Скитались мы когда-то.

Наш край родной далек! Для нас возврата нет!»

<ХОР>

1

Есть музыка, чей вздох нежнее упадает,

Чем лепестки отцветших роз,

Нежнее, чем роса, когда она блистает,

Роняя слезы на утес.

Нежней, чем падает на землю свет зарницы,

Когда за морем спит гроза,

Нежней, чем падают усталые ресницы

На утомленные глаза;

Есть музыка, чей вздох как сладкая дремота,

Что сходит с неба в тихий час,

Есть мшистая постель, где крепко спит забота

И где никто не будит нас;

Там дышит гладь реки в согретом полумраке,

Цветы баюкает волна,

И с выступов глядя, к земле склонились маки,

В объятьях нежащего сна.

2

Зачем душа болит, чужда отдохновенья,

Неразлучимая с тоской,

Меж тем как для всего нисходит миг забвенья,

Всему даруется покой?

Зачем одни лишь мы в пучине горя тонем,

Одни лишь мы, венец всего,

Из тьмы идя во тьму, зачем так скорбно стонем,

В терзанье сердца своего?

И вечно и всегда трепещут наши крылья,

И нет скитаниям конца,

И дух целебных снов не сгонит тень усилья

С печально-бледного лица?

И чужды нам слова чуть слышного завета:

«В одном покое торжество».

Зачем же только мы томимся без привета,

Одни лишь мы, венец всего?

3

Вон там, в глуши лесной, на ветку ветер дышит,

Из почки вышел нежный лист,

И ветер, проносясь, едва его колышет,

И он прозрачен и душист.

Под солнцем он горит игрою позолоты,

Росой мерцает под луной,

Желтеет, падает, не ведая заботы,

И спит, объятый тишиной.

Вон там, согрет огнем любви, тепла и света,

Растет медовый сочный плод,

Созреет, и с концом зиждительного лета

На землю мирно упадет.

Всему есть мера дней; взлелеянный весною,

Цветок не ведает труда,

Он вянет, он цветет, с землей своей родною

Не разлучаясь никогда.

4

Враждебен небосвод, холодный, темно-синий,

Над темно-синею волной,

И смерть предел всего, и мы идем пустыней,

Живя тревогою земной.

Что может длиться здесь? Едва пройдет мгновенье,

Умолкнут бледные уста.

Оставьте нас одних в тиши отдохновенья,

Земля для нас навек пуста.

Мы лишены всего. — Нам ничего не надо.

Все тонет в сумрачном Былом.

Оставьте нас одних. Какая нам отрада —

Вести борьбу с упорным злом?

Что нужды восходить, в стремленье бесконечном,

По восходящей ввысь волне?

Все дышит, чтоб иметь удел в покое вечном,

Все умирает в тишине.

Все падает, мелькнув, как тень мечты бессильной,

Как чуть плеснувшая волна.

О, дайте нам покой, хоть черный, хоть могильный,

О дайте смерти или сна.