Мало избранных - Алексей Иванов (2018)

– Это противное пойло, – сказала Бригитта.

– Ты привыкнешь, – усмехнулся Ренат, нахлобучил собачий колпак-малахай и полез из кибитки.

Шубат или кумыс ему давали хончины – пастухи. Косяки лошадей и верблюды паслись в степи за юргой. Сначала на тебенёвку хончины гнали лошадей, потом – верблюдов, которым труднее было разрывать снег своими мозолистыми ступнями, да и ели они то, что лошади не едят, – колючку. Верблюдицы приносили приплод в конце зимы, и сейчас за ними ковыляли верблюжата. Хончины доили верблюдиц прямо на ходу. В кибитке прислуги Ренат получил бурдюк с шубатом – простоквашей из верблюжьего молока.

На обратном пути его всё-таки узнали и окликнули по-русски:

– Это вы, господин Ренат? Вы здесь? Вы живы?

Ренат неохотно оглянулся. Вслед за ним шёл совершенно изумлённый поручик Ваня Демарин. Ренат сразу понял, что Демарин взят в плен в бою: голова перемотана грязной тряпкой с бурыми следами крови, епанчи и горжета нет, камзол на локте порван, медные пуговицы и пряжки срезаны.

– А мы так искали вас тогда! – сказал Ваня. – В какой юрте вы живёте?

Все пленные жили в юртах.

– Я не пленный, господин Демарин, – сухо и по-немецки ответил Ренат.

Ваня наконец увидел, что Ренат – в джунгарской одежде, хоть и небогатой: козьи штаны и сапоги, овечий эрмег, собачья шапка. И в руке у него – небольшой бурдюк, а пленных кормили из общего котла.

– Как изволите это понимать? – тихо спросил Ваня.

– Я сам перешёл к степнякам.

– Сам?.. – ошеломлённо повторил Ваня. – Вы… изменник?

– Да, – подтвердил Ренат.

– Это же низость! – прошептал Ваня, еле поверив услышанному.

– Я был чужим в Тобольске. Ваша неустроенная страна и эта степная война – не мои. И у меня имелись свои цели, – жёстко сказал Ренат.

– Вы подлец! – убеждённо заявил Ваня.

Конечно, Ренат помнил, каков Ваня Демарин. И с грустью сознавал, что этот пылкий юноша не поймёт его. Ренат переложил бурдюк в другую руку.

– Я честный человек, – сказал он. – Подлецом меня сделала неволя. Наши пути разные, господин Демарин. Прощайте!

Ренат развернулся и пошагал прочь.

Те несколько дней, что Ваня уже провёл в джунгарском плену, были полны для него невыносимой душевной муки. Рухнула вся его жизнь. И не в воображении, как это было после гибели Петьки Ремезова, а в самой что ни на есть нелицеприятной действительности. Он, поручик Демарин, оказался никудышным офицером. Совершив достойное и храброе деяние при обороне ретраншемента, он начал полагать себя если не стратегом – таковое всё-таки ещё рановато, – то ловким тактиком. Но он не рассчитал схватку при обозе, и два десятка его драбантов погибли, а ещё десяток всадников угодили в плен. Остальные сумели укрыться за солдатами, которые отстреливались от судов, и вместе с солдатами вернулись в крепость сами – с необходимыми гарнизону дровами и без мудрого командования поручика Демарина.

А почему? Потому что Ваня проявил себя как себялюбец. Полковник Бухгольц предостерегал его от любых баталий со степняками, а он пренебрёг указаниями, ибо жаждал подвига. Он не послушался здравого смысла, ибо собственное желание затмило ему разум. И теперь Ваню беспощадно терзал стыд. Жгучий, честный, ошпаривающий стыд. Он же всегда был себялюбцем: ради славы бросился в драку и попал в плен, да и с Машей поссорился из-за себялюбия. А самое позорное началось с Петькиной смерти. Ваня не был в ней виноват – это правда. Однако же он испугался обвинений Ремезовых. Ему, себялюбцу, было куда легче, чтобы Маша сама пришла к нему, поняла его и защитила от семьи. Пусть Маша борется, а не он. И он выдумал себе жизнь героя, пред которым склоняются и супротивники, и возлюбленная девица. И вот грянула расплата. Героя из офицера Демарина не получилось. Даже приличного солдата не получилось. Что же ему делать?