Мало избранных - Алексей Иванов (2018)

– Здорово, Панфил! Здорово, Григорий Ильич! Как харчи вогульские? Всех нехристей покрестили? Вовремя поспели – только вас не хватает судно подпихнуть! А это что за красавица? Невесту украл, Панфилка?

– Мне к владыке надо, Яша! К владыке её надо, Митя! – направо и налево объяснял Пантила.

Григорий Ильич смущённо улыбался. Он отвык от дружества.

Цепляясь за снасти, свисающие с борта, Новицкий и Пантила влезли на дощаник. Лёшка Пятипалов и Андрюха Клещ вынули из обласа связанную Айкони и подняли на руках, как сноп соломы, Пантила и Григорий Ильич втащили её на судно. Айкони сразу села на подмёт и отвернулась. Григорий Ильич вглядывался во владыку, словно не верил, что они встретились. Ему показалось, что мудрый Филофей вызволит его из тоски и смятения. А владыка благословил Новицкого и Пантилу и потом обнял обоих по очереди.

– Как я рад видеть вас в благополучии, брате! – растроганно сказал он.

Пантиле же не терпелось похвастаться своей победой.

– Отче, я поймал её! – он бросился к Айкони и поставил её на ноги. – Она знает путь туда, где идол в кольчуге Ермака! Я обещал тебе кольчугу!

– Что ж, славно, – улыбнулся Филофей.

Он шагнул к Айкони, взял её за подбородок и посмотрел в глаза. Айкони ответила мрачным, непримиримым взглядом.

– Мы тебя не обидим, – тихо произнёс Филофей. – Отпусти сердце.

Владыке нельзя было не уступить, и Григорий Ильич на миг поверил, что сейчас Айкони поддастся – и всё сделается хорошо: сгинут бесовские мороки, спадёт проклятие неприкаянности, девчонка склонится ко Христу…

– Отче, вогулы! – вдруг закричали казаки из-под борта.

Вдали из-за поворота стремительно вылетали обласы – пять, десять, пятнадцать!.. Двадцать три!

– Похоже, на Конде нас теперь как на Оби встречают? – щурясь от солнца, простодушно спросил Филофей.

На Оби к дощаникам Филофея перед селениями часто выплывали остяки, которые ждали владыку, чтобы принять крещение.

Но Григорий Ильич сразу догадался, что́ это за лодки. Не напрасно его сердце тяготило предчувствие беды. Это лодки Нахрача. Нахрач понял, что случилось; понял, куда подевались его гости, когда ушла Айкони. Он собрал своих воинов и теперь мчится отбивать хранительницу Ен-Пугола.

– Трэвога, вотче! – громко сказал Григорий Ильич. – То вогулычи поспышають за дывчиной! Трэба боронитыся! Воны дюже немирны!

Обласы приближались, не снижая хода, и в быстрых движениях гребцов читалась ожесточённая решимость.

– Братцы, все на судно! – закричал Кирьян Кондауров.

Казаки в мокрых штанах со всех сторон проворно полезли в дощаник.

Пантила побледнел. Он осознал, какой опасности подверг владыку.

– В чём дело, Григорий Ильич? – требовательно спросил Яшка Черепан.

– Ця дывчина знаэ дорогу на мольбыще. Вогулычи за нею рвуться.

– Доставай мушкеты! – сразу распорядился Кирьян.

Казаки засуетились, вороша поклажу и грузы.

– Владыка, не обессудь, не от робости говорю, – вдруг обратился к Филофею Кондрат Иваныч Шигонин. – Но крепко ли нам ихний идол нужен?

Филофей помолчал, раздумывая. Казаки смотрели на него.

– Крепко, – с сожалением сказал владыка.

Обласы стремительно неслись прямо на дощаник, застрявший на мели посреди реки. Тонкая мачта дощаника слегка покосилась. В каждом обласе находилось по два-три человека: один грёб веслом, другие, встав на колено, подняли луки и натягивали тетивы. Новицкий и Пантила ясно видели уже всех: Ювана, Себеду, Пуркопа, трусливого Щеньку, Епьюма, Юзорю, Лютю, Микеду по прозвищу Лосиное Копыто, Миханю, седого Микая, Етьку, Панцу – у него была хорошая жена Соя, Юлыма, Щепана – его, конечно, звали Степаном, Еркина и других вогулов из рогатой деревни. Совсем недавно они были добрыми соседями Пантиле и Новицкому, а сейчас нацеливали на русских стрелы со свистульками в остриях. И Нахрач тоже был здесь. Он яростно махал веслом, и его лодка, взрывая волну, мчалась среди первых.