– А Фредди как будто сразу понял, что происходит! – заворковала Валентина Ивановна. – Все скушал без капризов, и утром ни разу не залаял, пока я собиралась. Он умничка! Мы с ним так любим друг друга!

Она наклонилась, вытягивая губы для поцелуя, и пес облизал ей лицо.

Макар зажмурился.

– Вы похожи на печеное яблоко, – сообщила Валентина Ивановна. – Никогда, молодой человек, не отводите взгляда от истинной любви!

Она подмигнула, и Макар заподозрил, что все ее сентенции были издевательскими.

2

«Жить вместе надо исключительно по любви!»

Эта фраза застряла в его мыслях. Илюшин обошел дом, осмотрел вяз с переломанными ветками. Дерево выглядело так, словно на него что-то свалилось сверху. Что-то весом около семидесяти килограммов.

Елена Матусевич открыла дверь человеку, которого она знала, а двадцать минут спустя забралась на подоконник и спрыгнула. Она не пыталась позвать на помощь, не пряталась за прохожих – а ведь их было немало! Перспектива сломать себе позвоночник пугала ее меньше, чем тот, кто вошел в ее дом.

Это могло значить только одно: Елена не сомневалась, что ее убьют.

Слова об истинной любви назойливо лезли в голову и мешали думать.

Илюшин сфотографировал вяз и направился к детскому саду. Он был уверен, что Елена побежала туда. После, может быть, укрылась у кого-то из друзей… Или нет. Что-то подсказывало ему, что он больше не увидит Матусевич.

Кто вас так страшно напугал, Елена Юрьевна?

«Жить вместе надо исключительно по любви».

По любви… По любви… Жить вместе… Сергей и Маша…

Бабкин поехал к Анне Козловой. И если только допустить, что этот тип в маске идет тем же путем, что и осиротевшая девушка…

Илюшин схватил телефон и нажал клавишу быстрого дозвона.

«Ну же, давай, отвечай!»

Гудки за гудками. Когда включился автоответчик, Илюшин четко проговорил: «Серега, вчера Елену Матусевич пытались убить, убийца может быть рядом с девчонкой».

Глава 11

Анна Козлова

1

Комната. Письменный стол. Диван-раскладушка, над диваном постер из «Икеи»: веревочный мост над рекой, уходящий в джунгли. Взгляд скользил по узким, связанным друг с другом, плашкам, по канатным перилам и упирался в окутанный туманом огромный лес.

В эти дни Анна как никогда сожалела о том, что это всего лишь постер, а не окно.

Просыпаясь по утрам, она первым делом гладила обеих кошек. Затем обходила комнату, трогая предметы. Стол, велюровая спинка дивана, книги, фарфоровая чашка, рассохшиеся деревянные рамы. Умывалась, не глядя на себя в зеркало. Затем снова поглаживала кошек, стол и книги, успокаиваясь от прикосновений. Всё на месте. Ее жизнь на месте.

Она могла его убить. Она действительно могла зарезать Сафонова, затем и пришла в его дом, выследив точно так же, как выследила сторожа детского сада и Елену Матусевич.

Сафонов выглядел обычным человеком, разве что немного растерянным. По фотографиям в альбоме Анна сразу узнала ипподром. Они много раз были там с дядей Костей. Женщина бормотала, что Никита увлекался скачками, а девушка знала: если человек любил что-то, связанное с лошадьми, он не разлюбит это и через двадцать лет.

Она дождалась ближайшего заезда и приехала на Беговую.

Пять раз, десять, двадцать, круглый год – она могла бы покупать билет на скачки столько раз, сколько потребуется. Но ей повезло: она встретила Сафонова сразу.

Он мало изменился. Такое же приятное доброе лицо, как на фотографиях. На трибуне он заметно успокоился, расслабился: похоже, это было его место силы, как у нее дом.

Сафонов не мог ее узнать, но Анна все равно держалась в отдалении. Нельзя, чтобы он заметил ее в толпе.

Они вместе тряслись в электричке. Вместе шли в коттеджный поселок: Сафонов по левую сторону дороги, Анна по правую, за кустами. Потом она забралась в его коттедж через окно и стала ждать.

2