Человек из дома напротив - Елена Михалкова (2019)

– Что? А, это… – Макар небрежно махнул рукой и заметил, что Клименко вздрогнул. – Здесь любят селиться командировочные, летящие за границу, и администрация закрывает глаза на то, что у многих нет российских паспортов. Не все берут с собой в поездки два паспорта, согласитесь.

– Я всегда беру, – глухо отозвался Василий.

– У вас ответственный подход к делу. Я наобум сказал портье, что он регистрирует клиентов по загранпаспортам; он испугался и выдал мне номер вашей комнаты. Но стоял насмерть! – прибавил Макар.

И снова увидел, как мужчина вздрогнул.

«В черном, белом не ходить, «да» и «нет» не говорить. – Илюшин поставил мысленную зарубку. – Руками не махать, голоса не повышать, слово «смерть» не упоминать ни в каком контексте».

– Мне кажется, вы напуганы, Василий. Что случилось?

– Я виделся с Сафоновым, – помолчав, сказал Клименко.

– Когда?

– Десятого числа. Его убили?

– Последний раз его видели пятнадцатого октября. Через пять дней после встречи с вами он был жив и здоров…

Макар осекся. Человек за дверью захохотал. Он трясся и булькал, словно внутри него ходуном ходило болото, и цепочка тряслась и бренькала, отвечая ему противным металлическим хихиканьем.

– Жив и здоров, – сумел выговорить Клименко сквозь приступы хохота. – А-ха-ха-ха! Вали отсюда, пока тоже не стал живым и здоровым!

– Василий, прошу вас…

Дверь захлопнулась перед носом Макара, стоило ему сделать шаг. Внутри по-прежнему хохотали. Затем наступила минутная тишина, взорвавшаяся стеклянным звоном.

«Пьет, бьет бутылки и трясется от страха». Макар был недоволен разговором, а сильнее всего тем, что он ухитрился еще больше напугать свидетеля. Пытаться снова разговорить Клименко? Он был уверен, что потерпит поражение. «Черт с тобой, вернусь позже». С этой мыслью Илюшин стал спускаться по лестнице. Лифт в этом отеле ему не понравился.

Анна Козлова

2006 год

1

– Козлова, поработай Маню!

– Сделаю, Николай Игнатьевич!

Аня обрадовалась. Маней на конюшне ласково звали мерина Аметиста, существо кроткое и дружелюбное; Маню ставили работать под детей и самых неопытных, пугливых новичков.

Конюх остановился, махнул рукой.

– Подожди! Глупость сказал. Зефира бери, он тебя заждался.

Девочка вздохнула. Ну, как всегда: что дадут хорошего – то отнимут, а наградят Зефиром.

– Он на рыси стал засекаться, – сказал конюх. – Баланс нужно с ним отработать, хватай корду – и вперед!

Светло-серый Зефир скалил желтые зубы в стойле, мотал головой с прижатыми ушами. Едва Аня зашла, попытался цапнуть ее за плечо.

– Перестань, – спокойно приказала девочка, делая шаг к нему.

Зефир зашлепал губами, сунулся уже не злобно, а с надеждой на лакомство.

– Пойдем смотреть, что у тебя с рысью…

Аня оказалась на конюшне случайно. Исследовала свой новый район, где они жили теперь с дядей Костей и тетей Олей, и услышала лошадиное ржание. Вечером удовлетворенно сказала Ольге Степановне: «А я записалась в конноспортивную школу!» Та всплеснула руками: детка моя, да ты что, ноги будут кривые!

Другая волновалась бы, что затопчут, уронят, ударят копытами… Но только не тетя Оля! Договорились, что каждые четыре недели будут измерять кривизну ног и, если что-то изменится в худшую сторону, Аня прекратит занятия.

Но уже через пару месяцев стало ясно, что никаких занятий у Ани нет, а есть образ жизни.

Девочка схватывала на лету. Быстро научилась чистить лошадь, седлать и мыть; не успели оглянуться, как она помогала конюхам убирать денники и засыпать корм, шить вальтрапы и ремонтировать седла.