Человек из дома напротив - Елена Михалкова (2019)

– Акриловые такие глазки, – продолжал Бабкин, – зрачки и радужка как будто нарисованы на них. Омерзительное ощущение, скажу я вам: человек живой, даже чрезмерно живой, а глаза – мертвые. Я даже не уверен, что он моргал, хотя мне, конечно, было не до того, чтобы…

Он осекся. Продолжай, мысленно попросил Илюшин, выговаривайся, этот человек испугал тебя, и не только потому, что ранил. Но Бабкин ссутулился, замолчал и только шевелил пальцами левой руки, сосредоточенно наблюдая за тем, как выдвигаются одна за другой пястные кости.

«Ладно, придется мне», – мысленно сказал Илюшин. Он принес из прихожей рюкзак, вытащил планшет, а рюкзак пристроил в ногах.

– Серега, можешь детально описать его?

Бабкин почувствовал себя неловко. Работать надо, а не предаваться созерцанию собственной клешни.

– Так, подожди… – он собрался. – Среднего роста, тощий, гибкий. Он был в шапке-балаклаве. Глаза темные, но серые или карие, я не разобрал. Что успел заметить: уголки опущены. Переносица широкая. Кожа не загорелая и не смуглая, светлая, поры не выражены. Ресницы густые и длинные.

Он ушел в соседнюю комнату, вернулся с бутылкой виски в руках. Нацедил себе в чашку из-под чая и закрыл бутылку.

Макар услужливо придвинул ему сахарницу. Сергей фыркнул.

– Что еще помню… Пальцы невероятно сильные. Хватка такая, что черта с два ее разожмешь. Ты бы видел, как он держал Козлову! Я бы сказал, это у него профессиональное, но не могу сообразить, в какой профессии так мощно развиваются кисти.

– Массажист, – не задумываясь, сказала Маша.

– Для массажиста он тощеват. Но, как вариант… Макар, ты записал?

Илюшин кивнул.

– Что еще помнишь?

– На ногах кроссовки, грязные, бывшие белые. Джинсы. Темно-синяя куртка до середины бедер, внизу утяжка. Большая, как балахон. Или с чужого плеча, или он сильно похудел. Голова и лицо закрыты подшлемником, таких в любом спортивном магазине двадцать штук любого цвета. У него синий, приметный, но если он закатает его и нахлобучит на макушку, будет похоже на обычную шапчонку. Студенты часто ходят в таких.

– А руки? – спросила Маша.

– Руки ледяные. Примета так себе, согласись.

– Форма пальцев? Шрамы?

– Ну, выглядят как мужские, и пальцы длинные, синеватые, с крупными суставами. Ногти короткие. Ни шрамов, ни татуировок. Очень холодные, – повторил он и подумал, что не мешало бы бросить в виски пару кубиков льда, к тому же чашка не успела остыть после чая, заваренного Машей, а теплый виски – жуткая дрянь…

Но в следующую минуту как-то само собой получилось, что он уже пьет теплую дрянь, наплевав на лед.

Акела промахнулся два раза. Он упустил и девушку, и того, кто охотился за Сафоновым. Слава богу, хватило ума вернуться и вытряхнуть все из ее парня, иначе впору бы предложить Илюшину искать другого напарника.

– Серега, хватит рефлексировать, – сказал Макар, проницательно глядя на него. – Ты судишь себя, исходя из того, что сплоховал в банальной драке. Но это не так. Мы столкнулись с чем-то нетипичным.

– Девчонка тоже нетипичная? – осведомился Бабкин.

– Ты имел дело с лошадьми? – вмешалась Маша.

– В колхозе меня как-то лягнул мерин.

Жена села напротив, спокойно глядя на него. Бабкин как никогда был благодарен ей за отсутствие сочувствия.

– Сережа, это целый мир, и она в нем своя. Ты злишься, что не поймал ее, но это так же нелепо, как ругать себя за то, что не выловил русалку из моря, плававшую под лодкой. Да, ты можешь нырнуть за ней следом, но она всегда уйдет от тебя на глубину.

– Девчонка как будто растворилась. – Сергей упрямо качнул головой. – Конюшня в виде буквы «Г», и я уверен, что из дальних ворот никто не выбегал, потому что они плотно закрыты. Девочка-ниндзя, ей-богу. Терминатор и ниндзя за одно утро… Не хватает еще человека-паука. Нет, ты не годишься, – фыркнул он, заметив слабую усмешку на лице Макара, – ты человек-клещ.

– Я не человек, а золото.