Человек из дома напротив - Елена Михалкова (2019)

Страх перед лошадьми в ней отсутствовал совершенно. Аня понимала, что имеет дело с могучим животным, пугливым и зачастую непредсказуемым; видела раздробленную, как орех, ладонь инструктора, оказавшуюся между стенкой денника и копытом взбесившегося жеребца. Но в ней жила детская вера в собственную неуязвимость. А следы от укусов и оттоптанные ноги она расценивала как налог на обучение.

Аня долго считалась бы девочкой на побегушках, если б не новый тренер.

Тренер был молод и до глупости самонадеян. Утром он успел переругаться с частными инструкторами и к обеду, когда собралась группа, исходил ядовитой злобой. Кто-то по ошибке увел лошадь, на которой Аня должна была отрабатывать манежный галоп. Вместо того чтобы разобраться, тренер приказал вывести свободного жеребца.

Им оказался Зефир.

– Он очень злой и невоспитанный, – предупредила Аня, глядя на тренера своими большими серьезными глазами.

– А ну, не препираться, – крикнул тот.

Подростки зашумели.

– Нам никогда Зефира не дают!

– Надо найти Ирму…

– Он действительно очень капризный, – повторила девочка.

Тренер взбесился. Его авторитет подрывали на глазах у всей группы.

– Ты занимаешься или сопли размазываешь? – заорал он.

Девочка пожала плечами и взлетела в седло.

– Зефира вывели! – ахнули в зрительных рядах.

Увидев, как жеребец закидывается, выбегая в центр манежа, тренер побледнел.

Группа жалась по стенкам.

– Давайте-ка, действительно… Ирму… – пробормотал тренер.

Он сделал шаг вперед, чтобы ссадить девчонку, и в эту секунду Зефир начал выступление. Он давал свечу, бил задом, опустив голову и выгнув спину, а когда скинуть всадницу не получилось, пошел неудержимым галопом.

– Потащил, – завопили сзади.

– Берегись!

– Назад, назад!

Зефир «потащил» – понес от возбуждения, не видя препятствий, не понимая, куда мчится.

Все видели, как Аня откинулась назад, оперлась о стремена и начала заводить обезумевшего коня на широкий круг.

Прибежавший на крики Николай Игнатьевич выругался матерно, чего никогда не позволял себе ни при взрослых, ни при детях. Зефир, только начавший слушаться, вдруг резко остановился на галопе и вскинул круп.

Аня удержалась в седле. «Во дает девка!» – с недоверчивым восхищением сказал кто-то из зрителей.

– Посылай его! – заорал конюх. – Шенкеля, шенкеля!

Она отреагировала молниеносно. Конюх сказал себе, что если обойдется, выбьет для малявки год бесплатных занятий.

Зефир гневно заржал, пошел боком, точно краб, сменил аллюр и в рыси начал закидываться. Но маленький человечек на его спине сидел как приклеенный, обхватив бока крепкими ножками, и постепенно жеребец успокоился.

Конюх быстро и уверенно подошел к Зефиру, схватил его за повод.

– Все, наигрался, козлина, – грубо сказал он.

Конь фыркнул.

Николай Игнатьевич поднял глаза на девочку. Та невозмутимо смотрела сверху.

– Испугалась?

Аня покачала головой и улыбнулась:

– Весело было! А видели, как он на шенкелях сработал? – Она наклонилась и похлопала коня по шее. – Дурак-дурак, а умный!

Девочкина жизнь после переезда в Зеленоград стала проста и безмятежна. Ольга Степановна любила ее беззаветно. Константин Романович по-прежнему говорил с ней мало и, видимо, терпел ее общество только из-за жены, но Аня обустроила себе уголок за шкафом и приучилась не попадаться ему на глаза.

Однажды она спросила, отчего на деньги, вырученные от продажи московской квартиры, Мельниковы приобрели такой малюсенький домишко. Ольга Степановна смущенно улыбнулась и ушла от ответа, сказав только, что часть суммы лежит в банке, и пусть девочка не беспокоится об этом, все достанется ей. Аня удивленно посмотрела на тетю Олю, поцеловала ее в лоб и убежала на конюшню, не сделав уроки.