Чужак - Стивен Кинг (2018)

Здоровье у старой Джун Гибсон было уже не то, зрение с годами испортилось, но глухотой она не страдала. А так как телевизор работал почти без звука, она явственно услышала выстрел в соседнем дворе и вскочила на ноги, не обращая внимания на боль, пронзившую всю левую половину тела.

Господи боже, Фред Питерсон застрелился.

Схватив свою трость, она захромала к задней двери, скрюченная в три погибели, словно старая ведьма с клюкой. В холодном, безжалостном лунном свете она даже с крыльца разглядела лежавшего на траве Питерсона. Он все-таки не застрелился. У него на шее была петля, и веревка змеилась к валявшейся рядом обломившейся ветке, к которой ее привязали.

Отшвырнув трость – все равно та бы только мешала, – миссис Гибсон бочком спустилась с крыльца и преодолела девяносто футов, что отделяли ее задний двор от двора Питерсонов, почти бегом, позабыв о своем воспаленном седалищном нерве, разрывавшем левую ногу пронзительной болью от ягодицы до пятки.

Она упала на колени рядом с мистером Питерсоном, охватив одним взглядом и его синюшно-багровое раздувшееся лицо, и вывалившийся язык, и веревочную петлю, почти утонувшую в распухшей шее. С трудом она просунула пальцы под веревку и потянула со всей силы, из-за чего нога снова взорвалась болью. Крик вырвался сам собой: звонкий, протяжный, на грани слез. В доме напротив зажегся свет, но миссис Гибсон этого не заметила. Веревка все-таки поддалась, слава Богу, и Сыну Его Иисусу, и Деве Марии, и всем святым. Миссис Гибсон ждала, что сейчас мистер Питерсон сделает вдох.

Но он не дышал.

Миссис Гибсон всю жизнь проработала кассиром в городском филиале Первого национального банка, вышла на пенсию в положенные шестьдесят два года, закончила курсы домашних сиделок и получила сертификат, дающий право работать по новой специальности. Это была неплохая прибавка к пенсии, и миссис Гибсон ударно трудилась до семидесяти четырех лет, после чего все же ушла на заслуженный отдых. В обязательную программу курсов входила первая медицинская помощь, в том числе искусственное дыхание. И теперь миссис Гибсон склонилась над мистером Питерсоном, запрокинула его голову, зажала пальцами ноздри, резким рывком открыла ему рот, сделала глубокий вдох и прижалась губами к его губам.

Она была на десятом вдохе и боролась с головокружением, когда к ней подошел мистер Джаггер из дома напротив и постучал пальцем по ее костлявому плечу.

– Он мертв?

– Нет, и я его вытащу, – сказала миссис Гибсон. Она схватилась за карман своего халата и нащупала сквозь ткань твердый прямоугольник. Мобильный телефон. Достала его и не глядя швырнула за спину. – Вызывай «Скорую». И если я хлопнусь в обморок, тебе придется меня заменить.

Она не хлопнулась в обморок. На пятнадцатом вдохе – когда у нее окончательно потемнело в глазах – Фред Питерсон задышал сам. Хриплый судорожный вдох. И еще один. Миссис Гибсон ждала, что сейчас он откроет глаза, а не дождавшись, подняла ему одно веко. Под веком была только белая склера в красной сетке лопнувших сосудов.

Фред Питерсон сделал еще один, третий, вдох и опять перестал дышать. Миссис Гибсон поняла, что пора приступать к закрытому массажу сердца. Она не знала, поможет он или нет, но уж точно не повредит. Боль в спине и ноге отпустила. Может ли ишиас пройти от потрясения? Конечно, нет. Что за глупая мысль. Это адреналин, и когда его уровень снизится, боль вернется с удвоенной силой.

Вой приближающейся сирены всколыхнул предрассветную темноту.

Миссис Гибсон продолжила закачивать воздух в рот Фреду Питерсону (ее самый близкий контакт с мужчиной после смерти мужа в две тысячи четвертом году), делая паузу каждый раз, когда понимала, что вот-вот потеряет сознание. Мистер Джаггер не предложил ее подменить, а она и не просила. Все, что происходило до приезда «Скорой», происходило исключительно между ней и Питерсоном.