Мудрость толпы - Джо Аберкромби (2021)

Ему хотелось крикнуть ей что-нибудь ободряющее – «Будь сильной!», или «Ты покажешь этим мерзавцам!», или «Я люблю тебя!», – но она смотрела в другую сторону. Савин проскользила по плиткам пола, стиснув руки и высоко подняв голову, словно принадлежала к какому-то другому, более благородному виду существ, нежели та потная масса, что собралась на скамьях и галереях. За ней следовали две горничные, каждая несла на руках нечто вроде маленького свертка одеял.

– Это что, ее дети? – пробормотала Хильди, садясь прямее.

Один из свертков пошевелился и тихо запищал. Орсо мельком увидел маленькое недоумевающее личико, когда его проносили мимо.

– Кровь и ад, – выдохнул он.

По толпе тоже прошла волна ропота. Так, значит, это… его племянница и племянник? Он ощутил легкую тошноту при этой мысли.

Суорбрек, в своем кроваво-красном обвинительском костюме, поглядел на них с открытым презрением.

– Дети не допускаются на заседания Народного Суда!

– Вы можете подвергать сомнению мою невиновность, – прозвенел голос Савин, в котором не было ни следа страха, – но какое преступление совершили мои дети, что они должны быть отделены от своей матери?

Обычно на обвиняемую после таких слов посыпался бы град оскорблений, а возможно, и объедков, монет и осколков стекла – в одном памятном случае сверху полетело даже ведро с мочой, – но сегодня настроение было совсем другим. В доносившемся с галерей ропоте слышалось одобрение. Даже поддержка. Похоже, спокойное достоинство, с которым держалась Савин, встретило там не меньшее восхищение, чем в клетке Орсо. Он не мог сдержать едва заметную улыбку, едва заметную дрожь стиснутого кулака. В Народном Суде каждая маленькая победа была поводом для праздника.

Однако Судья только лениво отмахнулась:

– Они ведь тоже граждане, верно? У нас все равны и все равно приветствуются! – Она развалилась в кресле, задрала ноги и с отчетливым стуком опустила босые ступни на столешницу. – На приговор это никак не повлияет.

Истинность ее слов была мучительно очевидна для любого, кто видел, как суд посылает на смерть сотни людей, независимо от предъявленных доказательств или процедур. Савин могла демонстрировать хитрость Гластрода, величие Иувина, силу воли самого Эуса, громоздиться на горе младенцев посреди океана симпатии – Орсо не видел, каким образом это могло хоть как-то что-то изменить. Что-то изменить могло только своевременное прибытие нескольких тысяч вооруженных людей.

В последний раз коснувшись своих детей, Савин вплыла в отделение для подсудимых с тем же спокойствием, словно это была ее персональная ложа в театре. Орсо взглянул в сторону скамей, где в переднем ряду развалился Танни, раскинув руки и лениво щурясь на солнце. Его старый партнер по азартным играм, сводник и, по требованию, знаменосец не глядел на него, но как бы рассеянно крутил пальцем, описывая круг за кругом.

Время! План Тойфель работал! Форест с Молодым Львом уже двигались сюда! Орсо покусал губу, поглядывая на суд с новым ощущением срочности. Он должен был найти какой-то способ выиграть время.

Судья несколько раз врезала по столу, требуя порядка, и с грохотом отшвырнула кувалду.

– Запереть все двери! – завопила она. – Чтобы ни одна сука нам не помешала!

И вновь воцарилась напряженная, бездыханная тишина.

* * *

– Гражданка Брок!

Суорбрек прошагал к Савин в своем нелепом красном мундире, сжимая в руке стопку бумаг. Похоже, этот напыщенный болван сам себя обманул своим актерством и вообразил, что он действительно является величайшим юридическим светилом эпохи.

– Вы обвиняетесь в спекуляциях и ростовщичестве невероятных масштабов… в связях с врагами Союза… и заговоре против Великой Перемены!