Завтра может не быть - Анна и Сергей Литвиновы (2021)

Он тоже приехал к дамочке на дачу, но безо всяких банек, конечно. Привез огромный букет роз, целовал ручки. Они выпили чаю с тортиком в доме, потом погуляли по участку – там-то шеф спецслужбы Бурцеву во все и посвятил. Запугал: мол, по его сведениям, кресло под ней шатается. Никита хочет из Президиума ЦК единственную женщину вывести да сделать «всего лишь» министром культуры – о том ему и по службе докладывали, и Петренко в ходе их совместных прогулок о подобной перспективе для Бурцевой рассказывал. А дальше – предложил присоединиться к путчу и в качестве награды пообещал, ни много ни мало, роль первого секретаря ЦК. То есть, по сути, кресло, на котором в течение тридцати с лишним лет сам Сталин сидел! Еще бы у Екатерины Алексевны от такого предложения головка не закружилась! Она даже чуть на Шаляпина не набросилась, не отдалась прямо на открытом воздухе – там же, на лавочке под вековой сосной, стала на радостях тормошить, целовать. Он постарался свести ее домогательства в шутку – соратникам по борьбе пристало иметь пусть и глубокие, доверительные, но товарищеские отношения.

Четвертым соучастником он, конечно, сделал своего верного дружка, комсомольского лидера Сашку Семизорова. А со стороны технократов, производственников, министров предложил роль сухарю и зампреду совмина Алексею Николаевичу Сыпягину.

И все согласились.

А когда формирование «теневого кабинета» (или, иными словами, заговора) было закончено, ему вдруг позвонил сам Никита Сергеевич.

– Привет, Шурик, – фамильярно сказал в трубку «вертушки» живой, бодрый и ныне действующий первый секретарь и предсовмина, – а ну-ка, ноги в руки и мухой ко мне!

– А вы где, Никита Сергеевич?

– В Кремле я, в Кремле! Пока еще в Кремле, или ты забыл?! – разорался первый секретарь.

– Простите, а по какому вопросу вызываете? – пробормотал Шаляпин, сам понимая, что говорит нечто явно лишнее.

– «По какому вопросу»?! – передразнил взбешенный предсовмина. – Ты меня еще спрашивать будешь?!

– Нет, я к тому, Никита Сергеевич, что, может, мне какие-то документы для доклада к вам следует захватить?

– Не надо ничего захватывать! Живо ко мне!

За те пятнадцать минут, что шеф КГБ ехал в своем лимузине с Лубянки в Кремль, а потом поднимался бесконечными коридорами и лестницами в кабинет Хруща, о чем он только не передумал. Даже успел пожалеть, что не взял с собой спецампулу для разведчиков-нелегалов: в критический момент раскусываешь, и смертельная доза цианида выливается в рот. Размышлял, кто его сдал: скорей всего, старая гиена маршал Вакуленко. Да и Бурцева хоть и женщина, а хитрая и коварная, как змея. И Сыпягин – тоже тот еще гусь. Но если кто-то из них настучал на него в одиночку – всегда можно отбрехаться: свидетельств никаких нет. Да, разговоры вел – проверял он человека, прокачивал, провоцировал! А если они, допустим, те же Вакуленко и Бурцева снюхались? Или, к примеру, дружбан Семизоров решил предать и скорешился с Сыпягиным? О, если против него покажут сразу двое – тогда дело уже другое! Налицо – полноценный заговор. И тут, коль скоро Шаляпин со всеми заговаривал о физическом устранении лидера – ему точно несдобровать. Опалой и ссылкой, как в случае Молотова-Кагановича-Маленкова (и примкнувшего к ним Шепилова), никак не ограничишься. Срок впаяют или даже ликвидируют, как Берию, может, без суда и следствия.

И да, кукурузник, принявший его в своем кабинете, оказался взбешен, хотя делал вид, что наружно спокоен.

– Ну? – протянул он испытующе. – Что хочешь сказать мне?

– А что сказать… – забормотал глубоко смущенный и растерянный Шаляпин. – По какому направлению вас информация интересует?

– Меня интересует информация по Данилову! – в бешенстве выложил карты на стол первый секретарь, и у председателя Комитета отлегло от сердца.

Да, Данилов его упущение, да, беглец, да, деталь заговора, но мелкая, ничтожная, почти незаметная.