Замещающий ребенок - Морис Поро (2016)

В письме к одной из своих приятельниц, Эллен Кей, он сожалеет, что у него вовсе не такая мать, как в ее представлениях: «Вы представляете мою мать в одном из ваших добрых писем как женщину прекрасную и благородную, чьи руки протягивают цветы ее ребенку: сколько раз я мечтал о такой женщине, матери, которая была бы величественной, доброй, спокойной, заботливой…»

И все же иногда он говорил о своей матери с нежностью: «…это ты, ты свет вокруг милых, ручных вещей, окружающих меня без задних мыслей и без утайки. И вот что-то прошуршит по стене, заскрипит половица, и ты улыбаешься, прозрачная на свету, улыбаешься вспугнутому лицу, вопросительно обращенному к тебе, будто ты заодно с робким звуком, будто ты в сговоре с ним. Сравнится ли с твоей властью власть повелителей мира?..»

Эта амбивалентность очень характерна для детей, ставших жертвами гиперопекающих матерей. Сегодня мы хорошо знаем, сколь пагубно сказывается материнская гиперопека на эмоциональном развитии детей: становясь взрослыми, они так и не могут отделиться от матери. В отличие от любви нормальных матерей, любовь гиперопекающей матери эгоцентрична и жертвенна. Такая мать ждет от своего ребенка компенсации своей глубокой эмоциональной неудовлетворенности, требуя полного подчинения; одним словом, она подменяет его собой. Этот «материализм» (Моко) не проходит без последствий. Эти дети, «приклеенные» к своим матерям, могут в дальнейшем сделать блестящую карьеру, однако они вырастут абсолютно беспомощными с точки зрения установления аффективных и сексуальных отношений (это не относится к Рильке, у которого было несколько любовниц).

Случай Рильке осложняется тем, что он был единственным, и к тому же замещающим, ребенком. Такие дети не имеют права быть собой, они приговорены к небытию. Можно избежать такой судьбы, став или гением, или сумасшедшим, или тем и другим вместе. Гениальность Райнера Марии Рильке не вызывает сомнений, а что касается его личности — скажем лишь, что его трудно было назвать уравновешенным человеком.

Это совершенно не мешает считать его (наряду с Гёте) самым известным в XX веке поэтом, писавшем на немецком языке. Можно быть настоящим гением и представлять собой психически неуравновешенную личность. Однако это вовсе не обязательно: Поль Валери и Сен-Джон Перс, великие поэты, столь же непростые для понимания, как и Рильке, вели нормальную, размеренную жизнь.

Но в случае Рильке все было не так. Все его современники и биографы отмечали, что в жизни он был настоящим скитальцем: у него никогда не было постоянного жилья, спокойных и длительных отношений, материального благополучия, стабильного источника дохода и постоянной работы. Его биографы кропотливо пересчитали все места, в которых он жил, и всех людей, которых он считал друзьями.

От Праги, в которой он родился, до Рарона в кантоне Валлис, где он покоится в маленькой простой могиле, умерев от лейкемии в 1927 году в швейцарском санатории Бальмонт, он без конца путешествовал, ведомый вдохновением и зовом друзей и возлюбленных; он откликался на приглашения или добивался их. Мюнхен, Венеция, Вена и другие немецкие, итальянские или австро-венгерские города, Испания, Россия, Северная Африка и Египет, скандинавские страны, Бельгия, Франция (в частности, Париж, где он был секретарем Родена, с которым он поссорился, а потом помирился) — вот лишь некоторые остановки этого поэтического путешествия.

Особого упоминания достоин Дуино, старинный романтический замок на Адриатике. Знаменитые «Дуинские элегии» Рильке писал во время многочисленных праздников, на которые его приглашала княгиня фон Турн-унд-Таксис Гогенлоэ, надолго ставшая его музой после того, как Лу Андреас Саломе заставила его родиться заново.