Страх - Дэн Гарднер (2020)

Подобно Менкену, мы зачастую ошибаемся, думая, что политики пугают нас страшными историями, а сами смеются над ними, пропуская по стаканчику. На самом деле тот факт, что политик, раздувая угрозу, может в чем-то выиграть, не означает, что он не верит в реальность этой угрозы. Это верно в отношении фармацевтической отрасли, области безопасности и всех других отраслей, процветающих благодаря различным страхам потребителей. Я почти уверен, что в большинстве случаев люди, наживающиеся на страхе других, действуют искренне, по той простой причине, что люди склонны к рационализации. Человеку хочется считать себя в целом хорошим, а признание того, что он пугает других в личных интересах, создает у него своеобразный когнитивный диссонанс: я знаю, что я по большому счету хороший человек; то, что я делаю, это ужасно и неправильно. Два этих утверждения не могут сосуществовать в мозге одного человека, поэтому не обойтись без рационализации: домохозяйки в пригородах действительно подвергаются угрозе, если у них нет охранной сигнализации, так что я оказываю им услугу, когда предупреждаю их о риске. Личный интерес и искренняя убежденность часто идут рука об руку{33}.

Принцип продвижения страха ради достижения политических целей стал применяться настолько повсеместно, что фраза «политика страха» практически превратилась в расхожее клише. При этом многие ставят под сомнение, что пугающие заявления способны повлиять на мнение избирателей. «Несмотря на благие намерения, избирательная кампания может быстро превратиться в соревнование, кто сильнее всех напугает избирателей», – писал доктор Роуэн Уильямс, архиепископ Кентерберийский, в письме лидерам британских политических партий перед выборами 2005 года. Архиепископ призывал не допустить этого. Это неэтично и деструктивно. Кроме того, это не работает. «Как многие другие, я подозреваю, что для избирателей страх – далеко не первый критерий при формировании их выбора и что этот аспект избирательной кампании, хотя и привлекает много внимания со стороны прессы, вовсе не является решающим. Этот метод слишком прозрачен и обычно слишком раздут, чтобы его воспринимали вполне серьезно».

Академических исследований на эту тему на удивление мало. Даже роль эмоций в политической рекламе – самый очевидный и измеряемый способ выражения эмоций в политике – изучалась крайне мало. Тем не менее среди политических консультантов и политических журналистов сложилось «единодушное мнение относительно способов продвижения кандидатов», пишет Тэд Брэдер, политолог из Университета Мичигана, в своей книге Campaigning for Hearts and Minds («Борьба за сердце и ум избирателей»): «Эти политические обозреватели убеждены, что обращение к эмоциям – неотъемлемая и действенная составляющая политической рекламы. Оно облечено в музыку и изображения, которые способны манипулировать необразованными и плохо осведомленными избирателями». Говоря языком психологии, когда образованные и хорошо осведомленные избиратели видят подобную рекламу, Внутренний голос может на нее отреагировать, но Разум быстро вносит свою поправку. Когда ту же самую рекламу видят необразованные и плохо осведомленные избиратели, Разум никак не корректирует реакцию Внутреннего голоса, и человек попадает в ловушку эмоций. Или так думают политтехнологи.