Ребенок открывает мир - Евгений Субботский (1991)

Занятные рассуждения? Но все же так думают меньшинство. Большинство старших дошкольников (5—6 лет) дают правильный ответ: Я умирает вместе с телом («Я остается в букваре, а настоящее Я умрет»; «Умрет вместе с ним. Потому что Я — это человек, который умирает. Мысли тоже умирают, потому что он умирает и его мысли не могут уже думать»). А школьники даже уточняют: с телом умрет личный, субъективный мир. Если же мысли и Я воплотились в слово, идею, они остаются («Мысли... если он их записывает, то остаются»; «Мысли остаются, вот как Циолковский. Он придумывал ракеты, он умер, а дальше Королев продолжил. А чувства умрут, потому что он не может ощущать»).

А теперь обобщим результаты нашей беседы. Что же мы видим? С одной стороны, чем старше дети, тем яснее они осознают противоположность между телом и духовными явлениями. Для самых маленькие Я и мысли обладают свойствами тела: формой, местом, делимостью, способностью питания... Их можно увидеть и потрогать. И наоборот, свойства психических явлений — знание, воображение, мышление, восприятие — приписываются телу. Постепенно, с возрастом ребенка, психические явления как бы сбрасывают телесную оболочку. Для большинства школьников они уже не обладают свойствами физических тел (формой, делимостью), недоступны нашим органам чувств. Даже болезнь и повреждение тела уже не затрагивают субъективных явлений. Как бы воспарив над физическим миром, вырвавшись из телесного плена, духовные явления обретают самостоятельность. Подобно зеркалу, они отражают то, что происходит в теле, но это происходящее «лично» их никак не затрагивает. Они могут «исчезнуть», оставив тело в состоянии глубокого сна. Они становятся «нефизическими», «нематериальными». Но не только. Постепенно Я и мысли обретают и свои собственные свойства. Они «воспринимают», «мыслят», «знают», «воображают». Они включают в себя «круг интересов», «характер», «душу». Могут по-своему «болеть» («за спортигру», «от обиды», «от унижения») .

С другой стороны, с возрастом ребенок все глубже постигает факт единства, неразрывности тела и духовных явлений. Для самых маленьких гибель тела еще не означает гибели Я и мыслей. Если Я — это «буква», «воздух», «ветер», «пространство», если Я в физическом смысле не существует, то как оно может умереть? Смерть, разрушая тело, проходит как бы сквозь Я, не причиняя ему вреда. По-иному смотрят на это школьники. Они почти единодушны: гибель тела приводит к гибели Я и мыслей. Правда, только «личного Я» и «личных мыслей». Если они стали «сверхличными» — «опредметились» в слове, книге, открытии,— они бессмертны. Но все же «личные», субъективные психические образования гибнут.

Таким образом, перед нами противоречие. Как же так? С точки зрения малышей, Я и мысли обладают всеми телесными свойствами и в то же время могут быть бессмертны. Как птичка из клетки, вылетают они из тела умершего. И наоборот, для старших духовные явления, превратившись во что-то совсем нефизическое, нематериальное, независимое от болезней и повреждений тела и даже могущее оставлять его на время сна без присмотра, вместе с тем существует лишь до тех пор, пока живет тело. Казалось бы, все должно быть наоборот? Попробуем разобраться.

Но сначала спросим себя: о чем идет речь? О теле и мыслях как научных абстракциях, понятиях, представлениях? Или о теле и мыслях реального, живого человека? Мы уже говорили, что это разные категории. Я могу сколько угодно рассуждать о «мышлении вообще», и такое «мышление вообще», разумеется, не зависит от тела. Ни от моего, ни от чьего-либо другого. Я могу заболеть, погибнуть — «мышлению вообще» это безразлично. Оно-то останется — до тех пор, пока на земле будет жив хоть один человек, способный задуматься о мышлении. Но есть и другое мышление — мое собственное. Вот оно зависит от меня, от моего тела. Страдает, когда болеет тело, и гибнет вместе с ним. Не тут ли кроется разгадка противоречия в суждениях детей?