Там, где раки поют - Делия Оуэнс (2019)

Прикрыв глаза, он заиграл “Шенандо”, пальцы его[10] трепетали, точно билась о стекло птица. Мелодия была нежная, печальная, как воспоминание о далеком доме. Вдруг Чез прекратил играть, подобрал ракушку чуть побольше монеты, кремового цвета, в красно-лиловую крапинку:

– Смотри!

– А-а, это морской гребешок, Pecten ornatus, – объяснила Киа. – Мне такие попадались считаные разы. Представителей рода здесь много, но этот вид водится южнее, в наших водах для него слишком холодно.

У Чеза глаза на лоб полезли. Каких только слухов о ней не ходило, но никто не говорил, что Болотная Девчонка, не способная правильно написать даже слово “кот”, знает латинские названия моллюсков и где они обитают, – ну и дела!

– В этом я ни бум-бум, – сказал он, – но смотри, какие у нее завитушки. – Крохотные “крылышки” по бокам раковины изящно закручивались. Чез положил ракушку на ладонь, перевернул. – Вот, держи. Это ты у нас любительница раковин.

– Спасибо. – Киа спрятала ракушку в карман.

Чез сыграл еще пару-тройку песен, закончив исковерканной “Дикси”, а потом они вернулись к лодке и корзине[11] с припасами, устроились на клетчатом пледе и принялись за еду – холодную жареную курицу, соленую ветчину, печенье, картофельный салат, маринованные огурцы с укропом и слоеный торт с толстой карамельной глазурью, все домашнее, завернутое в вощеную бумагу. Чез откупорил бутылку с колой, разлил в картонные стаканчики. Ни разу в жизни Киа не пробовала газировку, она дивилась и роскошному угощению, и аккуратно сложенным полотняным салфеткам, и пластиковой посуде. Были даже крохотные оловянные солонка и перечница. Еду ему, скорее всего, мама собирала, подумала Киа, наверняка не знала, что у него свидание с Болотной Девчонкой.

Они негромко беседовали о морских птицах – о пеликанах, о песочниках, – не касались друг друга, почти не смеялись. Киа указала на пеликанов, летевших неровной цепочкой, Чез кивнул и придвинулся ближе, слегка задев ее плечом. Когда Киа подняла на него взгляд, он взял ее за подбородок и поцеловал. Нежно коснулся шеи, пальцы легко, точно перья, соскользнули к груди. Обнимая и целуя ее все настойчивей, он откинулся на плед, увлек за собой и Киа. И, подмяв ее под себя, коленом раздвинул ей ноги, одним движением задрал блузку. Киа мотнула головой, вывернулась, черные, полуночные глаза яростно сверкнули. Она одернула блузку.

– Тише, тише. Успокойся.

Волосы разметались по песку, лицо разрумянилось, алые губы приоткрыты – одно слово, красотка. Чез осторожно потянулся к ее лицу, но Киа вскочила, как дикая кошка, выпрямилась.

Она задыхалась. Накануне вечером, вальсируя в лунном свете на берегу лагуны, среди роя поденок, она воображала, будто готова. Думала, что в деталях изучила процесс размножения, насмотревшись на голубей. Никто никогда не говорил с ней о сексе, весь ее опыт сводился к ласкам Тейта. Но подробности она знала из учебников биологии, а спаривающихся животных перевидала столько, сколько большинству из нас за всю жизнь не увидеть, – и они не просто “терлись брюшками”, как говорил Джоди.

Но Чез слишком торопился – пригласил Болотную Девчонку на пикник и тут же на нее набросился. Даже у птиц самцы ухаживают за самками – распускают яркие перья, строят шалашики, исполняют затейливые танцы и серенады. Верно, Чез прихватил отменное угощение, но за жареную курицу ее не купишь, да и “Дикси” на серенаду не тянет. Ей следовало предвидеть, что этим кончится. Самцы млекопитающих обхаживают самок только во время гона.

Молча смотрели они друг на друга, тишину нарушал лишь рокот волн. Чез сел, потянулся к ней, но Киа отдернула руку.

– Прости меня. Не обижайся. – Он встал.

Разумеется, он все это затеял, чтобы заполучить ее, стать у нее первым, но ярость в ее глазах заворожила его. И он снова попытался уболтать ее:

– Да успокойся же, Киа! Говорю же, прости меня. Давай просто забудем. Я отвезу тебя к твоей лодке.