Моя дорогая жена - Саманта Даунинг (2020)

Я не собирался особо наряжаться, потому что разговор с Наоми в мой план не входил. Но в последнюю минуту я почему-то облачился в костюм, который больше всего нравится Миллисент. Он темно-синего цвета с воротником, отделочная строчка которого отлично имитирует ручную. И раз уж он у меня есть, то почему бы мне его не носить?

Когда я, стоя перед зеркалом, завязываю галстук, у меня за спиной возникает Миллисент. Скрестив руки на груди, она прислоняется к стене и наблюдает за мной. Я понимаю: на языке у жены вертится резонный вопрос. Ведь я никогда и никуда не ходил в этом костюме без нее. И купила его мне именно она.

Завязав галстук, я обуваю ботинки, забираю кошелек, мобильник и ключи. Мой одноразовый телефон хранится не дома.

Когда я вскидываю глаза, Миллисент все еще стоит в прихожей – в той же позе.

– Ну, я пошел, – говорю я.

Она кивает.

Я жду, что жена скажет что-нибудь, но Миллисент продолжает хранить молчание. Я прохожу мимо нее и спускаюсь по ступенькам. А приблизившись к двери гаража, слышу голос Рори:

– Па!

Он стоит на пороге кухни со стаканом воды в руке. Увидев, что я обернулся на его окрик, он поднимает вверх свободную руку и потирает свой большой палец об указательный. Хочет еще денег.

Сын не случайно появился на кухне. Он поджидал меня.

Я киваю и выхожу.

* * *

Наоми стоит за стойкой, регистрируя гостей отеля, отвечая на телефонные звонки и улаживая конфликты со всеми, кто обращается к ней с какими-нибудь претензиями. Сегодня вечером я не таюсь в своей машине. Я устроился в холле.

Он большой и роскошный, с мягкой мебелью, обитой плотной тканью темных тонов. Стены завешены бархатными занавесями, отороченными, как и униформа работников «Ланкастера», золотым галуном. Повсюду бахрома и кисточки.

Я легко могу спрятаться в этом холле, затерявшись среди его богатого декора. Как еще один неизвестный гость, работающий за своим компьютером и потягивающий между делом вино. Почему я прошел в холл? Потому что не могу больше оставаться в своем гостиничном номере. Ни на минуту. Это почти правда. И сидеть в своей машине я тоже больше не могу. Ни минуты. Раз Наоми суждено стать нашей «четвертой», я вынужден держаться от нее неподалеку. Но не заговаривать с ней. Я решил этого не делать – после недавней корректировки нашего плана. Не хватало передумать в самый последний момент! Я слишком напряжен, чересчур сильно нервничаю. Воскресение Оуэна Оливера оказалось гораздо более трудным делом, нежели я ожидал. Возможно, из-за прессы. Возможно, из-за Тристы. Но также и из-за моих детей, которые ни о чем другом уже не говорят, как только об этом убийце.

С Линдси все было по-другому. Это было сугубо наше дело – мое и Миллисент. О нем никто ничего не знал, и в нем никто больше не был задействован – даже косвенно.

В канун Нового года мы с Миллисент отправились на вечеринку в загородный клуб. Дженне исполнилось двенадцать, Рори был на год старше, и в тот раз мы впервые оставили их одних в доме 31 декабря. Дети были в восторге от этого. Мы тоже. Мы не встречали Новый год со взрослыми с их рождения.

Прошло меньше месяца с тех пор, как я увидел в торговом центре женщину, похожую на Робин. В ту ночь мы с Миллисент занимались сексом. Не тем, каким со временем начинают заниматься семейные пары. А таким, какой был у нас, когда мы только начали встречаться. Классным сексом!

А на следующий день все закончилось. Секс, настроение, ощущения – все это испарилось в никуда. Мы вернулись к нашим повседневным спорам о деньгах – о том, что мы могли, а чего не могли себе позволить. Сюда входило и празднование Нового года.