Моя дорогая жена - Саманта Даунинг (2020)

– В этом нет ничего удивительного, – говорю я. – Вот уже несколько недель все только о нем и говорят. Включишь телевизор – он там. Зайдешь в Интернет – он там. Послушаешь радио – опять Оуэн Оливер. Даже перед гастрономом развесили листовки с его портретом. Пресса мусолит эту тему с тех пор, как Оуэн вернулся. А дети очень восприимчивы и чувствительны, особенно девочки.

Нелл приподнимает бровь:

– Вы думаете, он действительно вернулся?

Такое ощущение, будто мне тринадцать лет и я стою перед директрисой грязный, весь в синяках, а в уголке моего рта запеклась капелька крови. Моя драка с Дэнни Тернбуллом обошлась без серьезных последствий, по крайней мере, с моей точки зрения. Если не считать того, что меня вызвали в директорский кабинет. Когда я сообщил директрисе, что драку начал Дэнни, она посмотрела на меня точно таким же взглядом, каким сейчас меня окидывает Нелл Грейджер.

– Я не знаю, вернулся он или нет, – пожимаю я плечами. – Но моя дочь явно считает, что вернулся.

– Это она так говорит.

– А у вас есть основания сомневаться в ее искренности? У меня так нет.

– И у меня нет, – мотает головой Нелл. – Дженна всегда была хорошей девочкой, – директриса не говорит «до сегодняшнего дня», но она и не должна так говорить.

– Я могу ее забрать сейчас домой?

– Можете. Но нож я оставлю у себя.

Я не возражаю.

Дженну отпускают до конца дня, и мы с ней решаем пообедать. Мы направляемся в крупный сетевой ресторан, меню в котором состоит из десяти страниц. Там предлагают все – от сытного завтрака до жареных ребрышек. Мы бывали в этом ресторане сотню раз, и Дженна всегда заказывает в нем поджаренный сэндвич с сыром и помидорами или стандартный ланч. Сегодня дочь заказывает салат с заправкой, и не содовую, а простую воду.

Когда я спрашиваю, как она, Дженна отвечает:

– Нормально.

А мне хочется поговорить с Миллисент. Рассказать ей о дочери. Но моя жена все еще не отвечает на звонки.

Должно быть, она с Наоми. Наверное, они в каком-нибудь бункере или цементном помещении (как в кинофильмах). И поэтому жена не слышит мобильник. Он не звонит под землей.

А может быть, Миллисент просто занята.

Я посылаю ей эсэмэску – о том, что все в порядке, хотя я в этом совсем не уверен. А потом я слышу знакомый сигнал «Новостей».

По другую сторону от нашей кабинки находится барная зона с телевизорами. И со всех них на меня смотрит Наоми. На гигантских экранах она выглядит крупнее, чем в жизни. А внизу бежит строка:

«МЕСТНАЯ ЖИТЕЛЬНИЦА ВСЕ ЕЩЕ НЕ НАЙДЕНА».

– Это она, да? – Дженна тоже смотрит на телеэкраны. – Это ее похитил Оуэн?

– Полиции еще точно неизвестно, – говорю я.

– Она умрет?

Я не отвечаю. Я улыбаюсь. По крайней мере, одна моя половина.

А другая беспокоится за Дженну.

27

Наоми. Наоми с распущенными волосами, Наоми с убранными волосами, без макияжа и с губами, накрашенными ярко-розовой помадой. Наоми в своей рабочей униформе, в джинсах, в зеленом атласном платье подружки невесты. Наоми везде, на всех телевизионных каналах, в сети и у всех на языке. За несколько часов три ее подруги размножились. Теперь оказывается, ее знают все. И все охотно рассказывают репортерам о том, какой замечательной была их мертвая подруга Наоми.

Вечер понедельника. Мы дома. Телевизор работает. Миллисент дает весьма расплывчатое объяснение своему отсутствию после обеда. Я, в свою очередь, весьма туманно разъясняю ей ЧП в школе. И стараюсь выглядеть более встревоженным, чем есть на самом деле.

– В общем-то, это было просто недоразумение, – говорю я.

– Ты уверен? – передергивает плечами Миллисент.

– Уверен.

Начинаются новости. Дженна слушает их как завороженная. А Рори явно скучает – ничего нового там не говорят. Он велит Дженне переключить канал. Дочь отказывается.