Моя дорогая жена - Саманта Даунинг (2020)

– А как долго ты собираешься продолжать свои шашни налево? Я видел, как ты выскользнул из дома на прошлой неделе.

Невозможно воспринимать Рори ребенком, когда он говорит такие вещи. Несмотря на его патлатые рыжие волосы и мешковатую одежду, Рори не выглядит на свои четырнадцать лет. Он выглядит как мой ровесник.

– Я готов заключить с тобой сделку, – говорю я. – Я дам тебе деньги, и порешим на этом. Ты больше никогда не увидишь, как я тайком отлучаюсь из дома.

– А если это повторится?

– Если это повторится, я дам тебе вдвое больше.

Брови сына лезут на лоб, от чего его бесстрастное лицо комично вытягивается. В попытке скрыть свое удивление Рори усиленно трет подбородок – делает вид, будто раздумывает над моим предложением.

– Я буду следить за тобой, – предупреждает сын.

– Не сомневаюсь, – огрызаюсь я.

Рори кивает и… отвергает мое предложение:

– У меня есть другая идея.

Но я, взбешенный, уже мотаю своей головой. До этого я был на грани, а теперь срываюсь с катушек:

– Я больше не дам тебе…

– А я и не хочу больше денег.

– Тогда что?

– В следующий раз, когда ты улизнешь из дома, я не потребую от тебя денег. И ничего другого взамен тоже не попрошу. Но я расскажу обо всем Дженне.

– Ты действительно расскажешь все сестре?

Он вздыхает. Но не старческим вздохом, полным немощи и усталости. Рори вздыхает по-детски, с подрагивающей губой:

– Прекрати, па, – просит он. – Прекрати обманывать маму.

Теперь мой черед удивиться. Смысл его слов доходит до меня постепенно, пока не наступает полное прозрение. И осознание.

Рори – все еще ребенок! До зрелости ему еще очень далеко. Он даже не на ее пороге. И сын теперь кажется мне даже более юным, чем есть. Он выглядит моложе, чем в тот первый раз, когда я ему солгал. Моложе, чем во второй и в третий раз. Он выглядит моложе, чем в тот день, когда я научил его держать в руке теннисную ракетку, и моложе, чем в тот день, когда он отверг ее ради гольфа. Рори выглядит моложе, чем выглядел еще вчера. Он снова – всего лишь маленький мальчик

Оказывается – дело вовсе не в деньгах. И не в видеоиграх, и даже не в шантаже. Все дело в том, что сын превратно истолковывает, что я делаю. Он полагает, что я обманываю его мать. Что я ей изменяю. И хочет меня остановить. Любой ценой.

Когда я это осознаю, мой мозг словно взрывается от вонзившейся в него пули. Именно такое ощущение возникает в моей голове. Оно гораздо сильнее и больнее, чем от обычного удара кулаком. И я не знаю, что сказать Рори в ответ. И как сказать.

Я только молча киваю и протягиваю сыну свою руку.

Он пожимает ее.

* * *

Я по-прежнему ничего не рассказываю о Рори Миллисент. Я не рассказываю ей даже о том, что он читал о Наоми в Интернете. От детей этого все равно не утаить. О Наоми говорят все и повсюду.

Джош по-прежнему освещает эту историю; он на телеэкране целыми днями – и в дневных репортажах, и в вечерних новостях. Все еще очень молодой и амбициозный. Правда, выглядит уже уставшим, да и постричься ему не мешало бы.

Последние два дня он объехал всю округу с полицейскими; они проверяли остановки междугородних автобусов для отдыха пассажиров. Ведь на одной из заброшенных остановок Оуэн Оливер в свое время держал своих жертв, превратив здание в настоящий бункер. Полиция осмотрела все подозрительные места, даже постройки бункерного типа, обозначенные на карте. Но ничего не нашла.

Сегодня вечером Джош опять появляется на телеэкране. Он стоит на пустой дороге; за ним – флотилия полицейских машин. Джош в куртке; на голове бейсбольная кепка. В таком прикиде он выглядит даже моложе. И он говорит, что сегодня полицейские проверяют еще одно место, где Оуэн может скрывать Наоми. Они последовательно расширяют зону поисков, охватывая даже восточные районы близ парка Гете. И все потому, что Наоми еще жива.