На службе зла - Джоан Роулинг (2016)

Страйк уже раскаивался, что в кабинете для совещаний стал отпускать свои шуточки: после этого Робин минут двадцать провела в туалетной комнате и вернулась бледная как полотно, в легкой испарине и с мятным запахом изо рта, однозначно указывавшим, что она повторно чистила зубы. По предложению Страйка они не стали брать такси, а прошлись по свежему воздуху вдоль Бродвея до ближайшего паба «Фезерс», где заказали чай. Сам Страйк предпочел бы пиво, но Робин наверняка сочтет такой заказ неслыханной черствостью, потому как еще не свыклась с мыслью, что выпивка и кровь идут рука об руку.

В «Фезерс» было тихо – среда, половина двенадцатого. Они заняли столик в конце просторного зала, подальше от пары полицейских в штатском, которые сидели у единственного окна и вели приглушенный разговор.

– Когда ты выходила, я рассказал Уордлу про нашего друга в вязаной шапке, – начал Страйк. – Он обещал поставить на Денмарк-стрит своего топтуна – пусть несколько дней покараулит.

– Как по-твоему, журналисты опять нагрянут? – спросила Робин, которая еще не рассматривала эту перспективу.

– Надеюсь, нет. Уордл не собирается обнародовать фальшивые письма, чтобы не потакать этому уроду. Тот, по его мнению, из кожи вон лезет, чтобы меня подставить.

– А сам ты разве так не считаешь?

– Нет, – сказал Страйк. – Он не настолько примитивен. Там планы более изощренные.

Страйк умолк; Робин с пониманием отнеслась к ходу его мыслей и не мешала.

– Он нас терроризирует – вот как это называется, – медленно выговорил Страйк, почесывая небритый подбородок. – Хочет выбить у нас почву из-под ног, разрушить по мере сил нашу жизнь; и надо сказать, у него неплохо получается. К нам в контору заявляется полиция, нас с тобой вызывают в Ярд, мы теряем клиентов, у тебя…

– Насчет меня не беспокойся! – тут же перебила Робин. – Я не хочу, чтобы…

– Черт тебя раздери, – не выдержал Страйк, – мы оба видели вчера этого хмыря, Робин! Уордл вообще считает, что я должен приказать тебе сидеть дома и…

– Прошу тебя, – взмолилась Робин, хотя к ней вернулись утренние страхи, – не отстраняй меня от работы…

– Убийство – слишком высокая цена за уклонение от семейной жизни!

Заметив, как она содрогнулась, он тут же пожалел об этих словах.

– Я не прикрываюсь этой работой, – прошептала Робин. – Я просто ее люблю. Сегодня утром меня едва не вытошнило от того, что я тебе вчера наговорила. Я боялась, как бы ты не счел, что я могу дать слабину.

– Вчерашние разговоры тут ни при чем, слабина тоже. Речь идет о психе, который, судя по всему, тебя выслеживает и который уже разрубил на части одну девушку.

Допив остывший чай, Робин промолчала. У нее подводило живот от голода. Но от мысли о том, чтобы заказать еду в пабе, где подавали только мясное, ее бросило в жар.

– Ясно же, что на его счету это не первое убийство, правда? – Вопрос Страйка прозвучал риторически; взгляд устремился за барную стойку, где на черной доске от руки были выведены названия имеющихся сортов пива. – Обезглавить, отрубить конечности, вынести куски туловища… К этому ведь надо подготовиться?

– Да, наверное, – согласилась Робин.

– Это было проделано со смаком. Он устроил себе в ванной единоличную оргию.

Робин уже не знала, что терзает ее сильнее: тошнота или голод.

– Какой-то маньяк, садист, имеющий на меня зуб, решил соединить приятное с полезным, – размышлял вслух Страйк.

– Это указывает хотя бы на одного из твоих подозреваемых? – спросила Робин. – Которому из них, по твоим сведениям, уже случалось убивать?

– Ага, – кивнул Страйк. – На Уиттекера. Он убил мою мать.

Но совершенно иным способом, подумала Робин. Леду Страйк отправили на тот свет иглой, а не ножами. Щадя чувства Страйка, сидевшего с сумрачным видом, Робин не стала озвучивать свои мысли. Но потом припомнила кое-что еще.