Последняя охота - Жан-Кристоф Гранже (2020)

– Но зачем было покровительствовать именно Оскару Дирлевангеру?

– Он был швабом.

Ньеман начал наконец понимать.

– Баден-Вюртемберг – объединение нескольких провинций, – продолжил Шуллер, – герцогства Вюртембергского, земли Бад и Швабии. Вот и получается, что военный преступник – в некотором смысле местная знаменитость.

Собеседники молчали, не скрывая скепсиса, но у доктора нашлись и другие аргументы.

– Еще одна причина – солидарность, граничащая с порукой. Гейерсберги от века убивали дичь всеми возможными способами и не могли не восхищаться Черными охотниками, невзирая на их бесчинства.

– Неужели?

Подавшая голос Ивана выглядела искренне удивленной.

– Они были чудовищами, но охоту возвели в ранг искусства, о них и сейчас ходят легенды. Черные охотники будто бы могли учуять запах человека, совсем как лесные хищники. В те времена говорили не «запах человека», а «запах еврея»…

– Предположим, хозяева здешних мест спрятали Оскара Дирлевангера. Что было дальше? – спросил Ньеман, которому надоела роль пассивного слушателя.

Шуллер в ответ сделал неопределенный жест, давая понять, что они вступают на зыбкую почву догадок и предположений. «Можно подумать, все сказанное следует воспринимать серьезно!» – мысленно усмехнулся майор.

– Дирлевангер, надо думать, долго не протянул, – заключил патологоанатом. – Слишком много пил, баловался наркотой, болел и умер, забившись в какую-то нору, но Гейерсберги взяли на вооружение его… методу.

– О чем вы?

– Я не поленился, провел изыскания и нашел в старых газетах и выступлениях борцов за права трудящихся претензии к клану VG.

– Какого рода?

– Им всегда ставили в вину «старорежимные» методы борьбы с профсоюзами. Слишком жестокие методы. У VG очень эффективная служба безопасности и поддержания порядка, ее сотрудники вступают в дело во время забастовок и митингов. Утверждают, что они используют охотников и браконьеров. К их лесам лучше не приближаться. Егеря Гейерсбергов не слишком обходительны.

– Я слышал все эти истории, – вмешался Кляйнерт. – Доказательств никто никогда не предъявлял. В Германии с законом не шутят!

Шуллер поднял руки, развернув их ладонями к майору, как будто хотел успокоить.

– Я всего лишь излагаю прочитанное, – сказал он.

– Бо́льшая часть – выдумки журналистов, – с недовольным видом заметил Кляйнерт.

Ньеман почувствовал, что пора давать задний ход:

– Спасибо, доктор. Я пока не знаю, чем нам поможет ваша информация, но этот дохлый пес – первая конкретная улика.

Рыжебородый врач спросил, кивнув на собаку:

– А с этим что делать?

– Сохраните его для нас… свеженьким, он – вещественное доказательство.

– Доказательство чего?

Кляйнерт проигнорировал вопрос.

Ньеман улыбнулся и сказал:

– Я и сам хотел бы это знать.

24

Ньеман шел по черному песку. Смоляному и зыбучему.

Они начинали с убийства богатого наследника, подозревая финансовые интересы или личную месть, а теперь на них свалилась нацистская банда зомби. Невозможно.

Исследователи во дворе Института Макса Планка как ни в чем не бывало возились со своими «разлагаемыми живыми организмами», словно хотели подтвердить, что допрос был всего лишь дурным сном.

Особенно нелепо выглядели женщины. Эти сверхобразованные создания, наверняка способные составить генетический профиль океанской частицы, опираясь на одну-единственную иголку морского ежа, стирали на воздухе белье домашним мылом. «Мохнатые» подмышки, никаких лифчиков под футболками – ну точь-в-точь товарки Жервезы из романа Золя.

– Майор!

К ним бежал рыжебородый садовый гном Шуллер.

– Есть кое-что, способное вам помочь…

Задыхаясь и отпыхиваясь, он протянул Ньеману желтый стикер.

– Местный заводчик собак.

Кляйнерт оказался шустрее и прочел первым.