Последняя охота - Жан-Кристоф Гранже (2020)

– Безусловно. Он мог что-то видеть, когда бродил той ночью по лесу… Придется взять его в оборот. Вы де́ржите в курсе кольмарскую жандармерию?

Он ни за что не угадает, на какую кнопку жать, но у бородатого немца спрашивать не станет. Ни за что. Из французского тщеславия.

– Разве это не ваша обязанность? – удивился Кляйнерт.

– Пусть лучше сведения исходят от вас, – сказал Ньеман, гипнотизируя дозатор.

– Что вы хотите выпить? – со вздохом поинтересовался комиссар.

– Выпить? А… кофе.

Кляйнерт вынул из кармана монету и мигом укротил машину.

– Не понимаю ваших отношений с французскими жандармами… – как бы между прочим бросил он, когда черная жидкость полилась в стаканчик.

– У ребят появилось чувство, что у них отобрали дело.

Немец протянул сыщику кофе:

– Подождите меня здесь, я должен проинструктировать моих людей.

Ньеман кивнул, соглашаясь, и сделал первый глоток: вкус оказался лучше, чем он ожидал. Центральный участок Фрайбурга-им-Брайсгау был не слишком многочисленным, здесь работало человек пятьдесят в синей форме, но были и такие, кто носил оливково-зеленые кители и серые брюки. Ньеман не понимал, кто здесь из федеральной полиции, а кто из местной…

На третьем глотке в холле со стенами цвета ржавчины появилась Ивана. Пьеру пришлось сделать над собой нечеловеческое усилие, чтобы с ходу не наорать на нее, но он справился, промолчал и остался стоять неподвижно со своим кофе. Образцовый пример холодной ярости невозмутимого шефа.

– Где ты была?

– Я же написала – ездила поговорить с гувернанткой Юргена и Лауры.

– На моей машине?

– Не волнуйтесь, ваша бесценная тачка в порядке. Я очень старалась не осквернить ее женскими ручками.

Ньеман скрыл облегчение за невозмутимостью, понимая всю позорность своей влюбленности в кучу железного лома. Он держал паузу, краем глаза посматривая на напарницу. Она налила себе чай с пряностями, изображая оскорбленную невинность, потом нарушила молчание, спросив:

– Что там с Краусом?

– Полная туфта. А как нянька?

Ивана пересказала шефу интересную историю о двух детях, выросших в противоречивой обстановке, предоставленных самим себе и… вынужденных подчиняться железной дисциплине, терпеть равнодушие родителей, холодность гувернантки и прямолинейность образования.

Еще одна история богатых мерзавцев. Этого Ивана не сказала, но подумала. Ньеман прекрасно знал, что происхождение хорватской сироты и ее образование под «крылышком» соцзащиты принесли ей только беды и огорчения. Неудивительно, что лейтенант Богданович считала всех богачей дерьмом, а беднякам приписывала кучу добрых чувств.

Он был намного старше, спокойнее и знал, что убежденность такого рода ложна, как, впрочем, и ее альтернатива. Силы распределены умнее, добро и зло бывают с бумажником и без.

Самым важным в откровениях гувернантки Ньеман счел ее уверенность в том, что убийца непременно нападет на графиню. Клан Гейерсбергов подобен гидре, и отсечь необходимо все головы – так, видимо, считает душегуб. Но во имя чего? С какой целью?

– Ты продвинулась с происшествием на охоте?

– В Сети – ноль, сегодня утром нужно посмотреть, что пишут в ассоциациях. Лоретта Кауфман уверена, что в лесах Гейерсбергов таких проблем не может быть по определению. Они ничего не оставляют на волю случая.

– Ивана!

К ним быстрым шагом приближался Кляйнерт. Со вчерашнего дня немец явно продвинулся в своих симпатиях к маленькой француженке.

– Удалось поспать хоть немножко? – с улыбкой спросил он.

Ивана кивнула, покраснела, привычно отреагировав на проявленное внимание, и потупилась.

– Как вам наш аюрведический чай? Он помогает…

– Может, хватит? – грубо вмешался в разговор Ньеман. – Продолжим любезничать или начнем работать?

Кляйнерт подобрался, как солдат, призванный к порядку командиром.

– Найду нам кабинет, где можно будет поговорить, – «доложил» он.