Последняя охота - Жан-Кристоф Гранже (2020)

– Это ты с дружками двадцать лет назад спустил рёткена-чемпиона на цыганскую малышку?

Пауза затянулась. Брох смотрел на полицейских исподлобья, и его взгляд не сулил ничего хорошего.

– Мы за это заплатили.

Итак, за Марию отомстили – не закон и не суд, следов не осталось, Гейерсберги всегда умели заметать следы, и правосудие тоже вершили сами.

– За что меня тут держат? – внезапно взорвался Брох. – Допрос устроили, как виноватому. – Он наставил указательный палец на Ньемана. – Я – жертва, а вот этот – сволочь! Избил меня. Хотел убить. Ему самое место в каталажке!

Никто не повелся на его истерику, Кляйнерт только поморщился:

– Где ты был в ночь с третьего на четвертое сентября?

– Не знаю. Дома. А что?

– Я уже сказал – одна из твоих собак напала на графиню.

– Одна из моих? Да почем вам знать, что она моя?

– На ней была та же татуировка, что у рёткенов из твоего подвала.

– Вы ничего не докажете. Татушку можно сделать любому кобелю. Это не доказательство.

– Нет, это знак очень специальной нацистской бригады. Зондеркоманды Оскара Дирлевангера. В нее входили браконьеры и уголовники-рецидивисты. Во время последней войны они убили тысячи невинных.

– И что?

– Почему ты выбрал этот символ?

– Понравился…

– Две перекрещенные гранаты? Нацистский символ?

– Это не преступление.

Ответы Броха никуда их не выводили, а он как будто развлекался, загоняя их в тупик.

– Кто пометил твоих псов?

– Не помню.

– Откуда у тебя эти звери?

– Понятия не имею. Наша семья всегда их разводила.

– Ты – потомок одного из Черных охотников?

– Откуда мне знать?

– Твой отец работал на Гейерсбергов?

– Все на них работают, они тут хозяева.

– Мы нашли в твоем гараже мотоцикл Norton Commando 961 SE 2009 года.

Ньеман этого не знал. Вот, значит, как… Ну что же, тиски вокруг собачника сжимаются.

– Ну нашли и нашли, я что, скорость превысил?

– На моих французских коллег напала банда байкеров.

Брох не испугался.

– У вас ничего на меня нет, – с ленцой произнес он. – Одни косвенные улики. Пытаетесь повесить на меня нападение, совершенное рёткеном или мотоциклистом? Не прокатит, парни, найдите что-нибудь посерьезней.

Брох был прав, но Ньеман считал, что они сумеют его прижать. Он подошел к кровати. Довольно шуток! На этот раз браконьер отпрянул к стене – видно, вспомнил недавнюю стычку.

– Чем ты занят в «Черной крови»?

– Егерем служу. Слежу за животными и растениями.

– Уточни.

– Наблюдаю за дичью, за кормом, за условиями существования лесных жителей. Все должно быть в полном порядке.

– Для охоты с подхода?

– Для нее.

– Кто из Гейерсбергов практикует эту охоту?

– Сами у них и спросите. И скажите, пусть заберут меня отсюда. Я выйду через час, а вы останетесь и будете… – Он сделал неприличный жест.

Ньеман рванулся вперед и воткнул пальцы в раны на лице собачника. Тот завопил, из-под повязок брызнула кровь.

Майор отпустил его, и Брох рухнул на спину. Кляйнерт и Ивана схватили Ньемана за руки, удерживая на месте. Услышав крики, ворвались штутгартские сыщики, и палата окончательно превратилась в камеру дурдома.

Длинный шрам на животе Ньемана проснулся, перекрыл доступ воздуха к легким, его повалили на пол и снова надели наручники. Все было кончено…

Брох жал на звонок, вызывая врачей, Ивана кричала, держа его на мушке, а Кляйнерт призывал всех успокоиться. Мимо лица Ньемана метались ботинки, но ему ни до чего не было дела.

– Вы совсем рехнулись! – прошипела Ивана, встав на четвереньки.

Ньеман попробовал улыбнуться, что оказалось непросто – колено немца слишком сильно давило на спину. Звуки становились все глуше, он словно бы спускался в океанские глубины и никак не мог собрать вместе хотя бы две мысли.