Подобная мысль приходила в голову ей не раз. Умереть и спасти себя, спасти своего мужа, но… Ирэн хотела жить. Она эгоистично любила жизнь и никогда не смогла бы отказаться от жизни по расчётливой воле. Да и разум её не находил доблести в подобном выходе. Андриас поставил всё, что у него было, лишь бы спасти её. Подвиг ли или предательство свершила бы она, вычеркнув себя из игры? Нет! Никакого самоубийства! Никаких самопожертвований. Она станет бороться до последнего: за себя, за него, за них обоих и за их любовь!

В глубине души Ирэн считала глупостью то, что Андриас обрёк их обоих на ад своим непродуманным великодушием, но, если таков его выбор, она пройдёт этот ад вместе с ним, бок о бок, как и положено жене.

Луна ушла в ущерб и вновь набрала полноту, а их мучениям всё не предвиделось конца. И надежды на освобождения не было.

Ирэн выжидала, зная, что там, в оковах, связанный и истерзанный, её любимый Дракон тоже ждёт подходящего случая. С негодованием и всевозрастающей ненавистью вынуждено наблюдала за тем, как Андриас прислуживал их врагу, глядя вниз. А когда всё-таки поднимал глаза, в них стыло брезгливое отвращение. Ко всему и всем. Ирэн могла лишь робко надеяться на то, что составляет исключение.

Но Охотник оказался прав. Любовь к ней связала драконьи крылья, человечность его обернулась роковой слабостью.

Но, однажды что-то произошло между ними, Драконом и Охотником. Что-то, отчего последний совсем озверел, утратив присущую ему хитрость и благоразумие.

Ирэн с удивлением, перерастающим в горький ужас, увидела изломанное, исковерканное тело без следа свойственной ему нечеловеческой красоты, в котором не сразу даже она признала мужа. А в следующий момент яростный, сгорающий от гнева и ненависти Охотник, надвигался на неё, подобно смерчу. Его лицо склонилось над ней. Ноздри крупного носа раздувались при дыхании, побелевшие губы закушены, скошенный подбородок дрожал.

А сколько обжигающей ненависти было в его глазах!

«Сейчас он убьёт меня», — подумала Ирэн, и как не бодрилась, не могла отделаться от липкого, холодного страха, комком сжавшегося в груди.

Она застонала от боли, когда, схватив за плечо он рывком швырнул её вперёд.

— Ты, сука, ответишь за дурное поведение своего мужа!

Она рванулась, чувствуя, как железные пальцы сжимаются на её горле неумолимыми тисками. Чувствовала, как задыхается, глядя в бешенное лицо, на котором дрожал от ярости каждый мускул. Судорожно хваталась за руки, отбирающие воздух по капле, но Охотник был слишком силён для неё.

Воздуха не хватало, в ушах стоял гул. В полубессознательном состоянии сквозь мельтешащие чёрные мошки Ирэн увидела, как увещевающий её раньше молодой охотник, схватив за плечо своего Старейшину, пытается ослабить его хватку, что-то крича.

В следующее мгновение мир перевернулся. Она упала на четвереньки, отчётливо видя перед собой лишь высокие сапоги врага.

— Ты прав, брат. Эта сука не заслуживает лёгкой смерти. Устроим-ка кое— что повеселее. Тем более, что она такая красавица.

Он захохотал, как сумасшедший. А затем резко разорвал на Ирэн одежду, обнажив светящееся белизной тело. Она вскрикнула, пытаясь прикрыться руками.

Охотники изумлённо притихли. Кто-то хмыкал, кто-то отводил глаза. Но почти все обступали, как окружающие добычу волки, с жадностью, похотливо разглядывая.

Старший резко ударил Ирэн по рукам, заставляя их опустить.

— Мясо! — процедил он сквозь зубы. — Хорошее мясо!

Толкнув её навстречу жадным плотоядным глазам, повернулся, отходя в сторону. И сразу же множество алчущих рук вцепилось в неё, до боли сжимая грудь, терзая ягодицы, вырывая волосы.

Ирэн понимала, что сопротивляться бесполезно, но всё равно отбивалась молча, с остервенением. Вопила, брыкалась, вырываясь из цепких, как у нечисти, рук.

Мужчин было больше и они, конечно же, были сильнее.