За мгновения до... - Виктория Мальцева (2020)

— Тогда ты тоже слепой! — сообщаю.

Дамиен подвисает в недоумении, и я добавляю:

— У меня тоже всё началось в аэропорту. Вот! — легонько касаюсь его носа пальцем.

Дамиен смотрит некоторое время в мои глаза:

— Мы оба — идиоты! — констатирует.

— Похоже на то, — соглашаюсь.

Мы обсуждаем всё: от мелочей до очень важных вещей. Иногда то, что видели вокруг, могло вызвать серьёзные дебаты и ещё более серьёзные вопросы друг другу:

— Ты когда-нибудь пробовал наркотики?

— Ну, если не считать травку, то — нет. И не собираюсь. Жизнь слишком важная штука, чтобы тупо слить её на кайф. И потом, сама жизнь — это самый крутой кайф! Секс, например. Минет! Любимая девушка на твоей груди, — улыбается. — Классные тачки! Яхта с парусником, а ты у руля! Большой и уютный дом с бассейном, а во дворе твои дети и две собаки, а ты стоишь после продуктивного рабочего дня и вяло покуриваешь сигару или ту же травку, чтобы расслабиться.

Я бы если б даже не хотела улыбаться, не смогла бы себя остановить: нарисованные Дамиеном картины удовольствий, которые возможны в самой что ни на есть обычной жизни, вызывают у меня приступ эйфории и состояние полёта в розовых облаках безмятежности.

— А ты пробовала, конечно же?

— Да, я пробовала.

— И как?

— Честно говоря, никак. Не оценила всей масштабности эффекта, и, сопоставляя его с рисками, пришла примерно к тому же выводу, что и ты. Хоть и не пробовала секс и минет! — шучу.

Мы смеёмся.

— Ну, секс ты уже пробовала и альтернативу минета тоже. Так что можешь теперь смело сравнивать!

— Секс круче. И минет в твоём исполнении тоже. Но секс — круче всего!

И мы целуемся. Долго. Протяжно. Не торопясь, потому что впереди у нас вся жизнь, и в этот момент мы оба стремимся во всей прекрасной полноте насладиться одним из самых неповторимых удовольствий — поцелуем с любимым.

— Что именно ты пробовала? — снова поднимает тему Дамиен уже после того, как страсти улеглись.

— Всё.

— Ого! — он удивлён.

— Я пробую всё, что предлагает мне жизнь, и никогда не руководствуюсь чужим мнением. Жизнь слишком важная штука, чтобы доверить свой выбор не своим доводам!

— Достаточно опасная позиция.

— Зато честная. И теперь, когда я знаю, что это, понимаю, что мне оно не нужно.

— А что тебе нужно? — напрашивается.

— Ты нужен. Ты и только ты. И всё то, что ты сможешь мне предложить. И что не сможешь тоже! — улыбаюсь.

Мы смотрим друг другу в глаза, и это один из тех моментов, когда волна эмоций переворачивает тебя настолько яростно, что кажется, будто необъятный мир вполне «объятен», стоит лишь прижаться покрепче к любимым губам:

— Я люблю тебя! — в его тоне уверенность, надежда на всё лучшее, что у нас может быть, и преданность.

— И я люблю тебя! — отвечает моя искренняя нежность.

Глава 48. Ревность

Дамиен лежит на моей подушке и смотрит в глаза. Я вижу каждую микроскопическую деталь в рисунке зелёных радужек, так умело выдающих себя за карие. Его губы улыбаются одной из тех невесомых улыбок, которые рождаются сами по себе, не спрашивая разрешения, когда видишь нечто дорогое сердцу, близкое, родное.

Я хочу их потрогать и трогаю, мягко, неспешно обвожу контур большим пальцем: мои губы! Мои зелёные радужки! Мой Дамиен! Только мой и ничей больше!

— Поцелуй! — просит шёпотом.

Лихорадочно сглатываю, потому что накатившая нежность вкупе с отчаянной радостью обладания чем-то настолько уникальным, как ответно влюблённый взгляд, грозят задушить меня счастьем.

Моё лицо медленно приближается к его лицу, губы нетерпеливо приоткрываются, и я отчётливо слышу и вижу, как нервно сглатывает Дамиен.