Раньше он и представить себе не мог, что проживет без нее хотя бы день. И теперь, оказавшись перед бездонной пустотой, не в силах ее заполнить, он то принимался выбрасывать все подряд, то, наоборот, собирал любые мелочи. Какая-то часть его “я” хотела поскорей перевернуть страницу, все выкинуть, все забыть; в такие минуты он лихорадочно швырял в коробки любые связанные с ней предметы и готовился вынести их на помойку. Но стоило на миг остановиться, присмотреться к какой-то вещичке, как все рушилось, и наступал этап собирательства: вот фотография, ручка без чернил, старая бумажка. Он брал предмет в руки и долго смотрел на него. Говорил себе, что все выбрасывать, наверно, незачем, надо оставить что-то на память о счастливых годах, и откладывал вещичку на стол. Потом начинал вынимать из коробки все, что туда отправил. “Это ведь ты тоже не будешь выбрасывать? – разговаривал он сам с собой. – И это тоже? О нет, ты же не расстанешься с этой чашкой, мы ее купили в МоМА, она из нее пила чай”. В итоге Джесси извлекал из коробок все. И гостиная, еще пару минут назад очищенная от всех вещей, превращалась в подобие музея Наташи. Бабушка с дедушкой, сидя на диване, глядели на него со слезами на глазах и бормотали про себя: “Какое говно…”

* * *

В середине декабря Дарла вывезла все из “Маленькой России”. Вывеску демонтировали и уничтожили, мебель распродали, чтобы заплатить за оставшиеся месяцы аренды и немедленно от нее отказаться.

Грузчики выносили последние стулья, которые купил какой-то ресторан. Дарла сидела на тротуаре, на холоде, и смотрела на них. Один из грузчиков вынес ей коробку:

– Это мы нашли на кухне, в углу. Мы подумали, что вы, наверно, захотите взять это себе.

Дарла заглянула в коробку. Там были Наташины записи, варианты меню, рецепты и прочие вещи, напоминавшие о том, какими они обе были. Еще там лежала фотография Джесси, Наташи, Дерека и ее самой. Она взяла снимок двумя пальцами и долго смотрела на него.

– Фотографию я возьму, – сказала она грузчику. – Спасибо. Остальное можете выбросить.

– Вы уверены?

– Да.

Грузчик кивнул и направился к грузовику. Обессиленная Дарла разрыдалась.

Надо было все забыть.

Джесси Розенберг

Пятница, 1 августа 2014 года

Спустя шесть дней после открытия фестиваля

Может, Меган хотела бросить Сэмюела Пейделина? А он не стерпел и убил ее, заодно прикарманив женину страховку?

В то утро мы поехали к нему, но дома не застали. Тогда мы решили отправиться к нему на службу. Администратор предупредил его о нашем визите, он, ни слова не говоря, провел нас к себе в кабинет, закрыл за нами дверь и только тогда взорвался:

– Вы с ума сошли, приезжать сюда без предупреждения? Вы что, хотите, чтобы меня выгнали с работы?

Вид у него был просто бешеный. Анна спросила:

– Вы вспыльчивый человек, Сэмюел?

– Это еще что за вопросы? – огрызнулся он.

– Вы ведь били жену.

Сэмюел Пейделин так и сел:

– Вы что такое говорите?

– Вы нам тут святую простоту не стройте! – прикрикнула на него Анна. – Нам все известно!

– Интересно, кто это вам сказал?

– Не важно, – ответила Анна.

– Послушайте, примерно за месяц до смерти Меган у нас с ней вышла большая ссора, это правда. Я дал ей пощечину. Конечно, я не должен был. Сорвался. Мне нет прощения. Но это было один-единственный раз. Я не бил Меган!

– Из-за чего вы поссорились?

– Я обнаружил, что Меган мне изменяет. И хотел от нее уйти.

* * *

Понедельник, 6 июня 1994 года

В то утро, когда Сэмюел Пейделин допивал кофе и собирался на службу, жена вышла к нему в халате.

– Ты сегодня на работу не идешь? – спросил он.

– Что-то неважно себя чувствую, у меня температура. Я позвонила Коди и сказала, что сегодня в магазин не приду.

– Конечно, – сказал Сэмюел, залпом допивая кофе. – Иди ложись.