– Ой, знаешь, внешность обманчива, – возразил Кирк. – Иногда думаешь, что все о людях знаешь, а у них вдруг обнаруживаются поразительные секреты.

– Не важно, – перебила Анна Кирка, испепелив его взглядом, – увидим, что и как, когда Джесси с Дереком задержат Островски.

– От них пока вестей нет? – спросил Майкл.

– Молчат.

* * *

Была половина девятого вечера.

Мы с Дереком по-прежнему сидели в Нью-Йорке перед домом Островски. И уже совсем готовы были отказаться от засады, когда на тротуаре показался критик, спокойным шагом направлявшийся к дому. Мы выскочили из машины с револьверами в руках и бросились на него.

– Да вы совсем с ума сошли, Джесси, – простонал Островски, когда я, прижав его к стене, застегивал на нем наручники.

– Нам все известно, Островски! – крикнул я. – Игра окончена!

– Что такое вам известно?

– Это вы убили Меган Пейделин и Гордона. Равно как Стефани Мейлер и Коди Иллинойса.

– Чего?! – завопил Островски. – Вы больные, что ли?

Вокруг начали собираться зеваки. Кто-то уже снимал происходящее на телефон.

– На помощь! – воззвал к ним Островски. – Эти двое никакие не полицейские! Это психи!

Нам пришлось продемонстрировать толпе полицейские жетоны, и мы втащили Островски в дом, чтобы никто нам не мешал.

– Можно поинтересоваться, какая муха вас укусила? С чего вы взяли, что я убил этих бедняг? – требовательно спросил Островски.

– Мы видели ваш номер в отеле, Островски. Там вся стена увешана вырезками из газет и фотографиями Меган.

– Но это как раз и доказывает, что я никого не убивал! Я уже двадцать лет пытаюсь понять, что тогда произошло.

– Или двадцать лет пытаетесь замести следы, – возразил Дерек. – Вы для того Стефани и наняли, да? Хотели посмотреть, можно ли до вас добраться, а когда у нее почти получилось, вы ее убили.

– Ну знаете! Я пытался проделать работу, которую вы не проделали в девяносто четвертом!

– Вы нам лапшу на уши не вешайте. Вы были шестеркой Джеремайи Фолда! Потому и попросили Гордона вас от него избавить.

– Я никогда не был ничьей шестеркой! – возмутился Островски.

– Хватит языком молоть, – сказал Дерек. – Почему вы вдруг срочно уехали из Орфеа, если вам не в чем себя упрекнуть?

– У сестры вчера случился инсульт. Ее срочно оперировали. Я хотел быть с ней. Я сидел у нее всю ночь и весь день. У меня никого не осталось, кроме нее.

– В какой она больнице?

– В Пресвитерианской больнице Нью-Йорка.

Дерек позвонил в больницу. Сведения Островски полностью подтвердились. Он нам не лгал. Я немедленно снял с него наручники и спросил:

– Почему вам не дает покоя это преступление?

– Да потому что я любил Меган, черт возьми! – воскликнул Островски. – Неужели так трудно понять? Я любил ее, а у меня ее отняли! Откуда вам знать, что значит потерять любовь своей жизни!

Я долго смотрел на него. В его глазах стояла беспросветная тоска.

– Я слишком хорошо это знаю, – наконец произнес я.

Островски был ни при чем. Мы попусту потратили драгоценное время и силы: нам оставались сутки, чтобы завершить расследование. Если к утру понедельника мы не доставим преступника к майору Маккенне, с нашей карьерой в полиции будет покончено.

Подозреваемых у нас оставалось двое: Рон Гулливер и Стивен Бергдорф. Мы решили начать с Бергдорфа, раз уж оказались в Нью-Йорке. Улик против него было много: бывший главный редактор “Орфеа кроникл”, бывший начальник Стефани покинул Орфеа на следующий день после убийства, внезапно вернулся, чтобы участвовать в спектакле, который должен был раскрыть имя убийцы. Мы отправились к нему на квартиру в Бруклин. Долго стучали. Никого. Мы уже собирались высадить дверь, когда на лестничной площадке появился сосед:

– Нечего так колошматить, Бергдорфы уехали.

– Уехали? – удивился я. – Когда это?

– Позавчера. Я видел из окна, как они садились в трейлер.